Очень важная персона - [2]

— Насчет чего совещание-то?

— Насчет молока, небось.

— Учить будут, как коров доить…

— У тебя-то как с молоком, Родион Михайлович?

— Да у него-то нормально, — ответил кто-то за Шишкина, выходя вслед за остальными из приемной.

Шишкин повесил седло на вешалку.

— Поглядывай, — сказал он секретарше и тоже вышел.

Та только закатила глаза.

Около здания райисполкома стоял десяток машин со скучающими шоферами. К забору был привязан шишкинский жеребец. Шишкин взглянул на лошадь. Жеребец покосил на него глазом. Шишкин не торопясь пересек площадь, украшенную незатейливой наглядной агитацией — колхозник с поросенком в руках в обрамлении цифр. Обошел какие-то огромные ящики, лежащие посредине площади. По ступенькам поднялся в здание районного универмага. В отделе галантереи за прилавком стояла высокая, худая, не очень приветливая продавщица.

— Девушка, у вас колготки есть? — спросил Шишкин.

— У меня есть, — глядя мимо Шишкина, ответила девушка.

— Я имел в виду… в продаже, — растерялся Шишкин.

— Какой размер?

Шишкин посмотрел в еженедельник, никакого указания на этот счет не нашел и, взглянув на продавщицу то с одной стороны, то с другой, неуверенно пробормотал:

— Раза в три пошире вашего…

— Таких французы не делают, — холодно ответила продавщица и положила маленькую коробочку на место. — А наших нет.

…С люстрой в вытянутой руке Шишкин вышел из универмага. Подошел к своему жеребцу, опустил люстру на землю, достал из кармана кусок сахара и угостил лошадь.

— Размеров нет, — пробормотал он. — Самые ходовые, и не завозят.

В 15.00 Шишкин все еще сидел в приемной. Остальные председатели колхозов толпились тут же.

Из кабинета выскочил обозленный человек. Грузин. Сплюнул с досады.

— Не могу с таким человеком говорить! — крикнул грузин и добавил что-то по-грузински. — Дай развернуться — прошу! Боится! Чего боишься, спрашиваю. Того, что люди вкусно кушать будут, да? Сейчас в грязной столовой пьют — не боится! А ресторан открыть — боится! Не для себя ведь хочу, для людей… А… — махнул грузин рукой.

Шишкин ничего не сказал. Грузин снял с вешалки свою кепку, опять что-то в сердцах сказал по-грузински и вышел.

— Кто такой? — спросил Шишкин.

— Рентгенолог. Грузин. Врачиха наша привезла. На курорте познакомились, п через неделю поженились, — усмехнувшись, сообщила секретарша, заходя в кабинет.

— А может, насчет мяса совещание? — 'вслух размышлял кто-то из председателей.

— Может, и насчет мяса.

— У тебя-то как с мясом, Родион Михайлович?

— Да у него нормально, — ответил кто-то за Шишкина.

— Товарищи! — вышла из кабинета секретарша. — Евгений Федорович велел передать, что совещание переносится на завтра, на девять часов утра. Явка всех обязательна.

Председатели стали подниматься со стульев и выходить из приемной. Один Шишкин сидел в задумчивости.

— А вы что, товарищ Шишкин? — спросила секретарша. — Я же сказала: завтра в девять часов утра.

Шишкин встал, достал свой еженедельник, сделал пометку, взял с вешалки седло.

Председатель райисполкома Демьянов вышел в приемную и положил кучу бумаг на стол секретарше.

— Привет, Шишкин, — сказал он рассеянно.

— Зачем вызывали? — спросил Шишкин.

— Уйди, Шишкин, — попросил Демьянов. — И без тебя тошно.

— Я ведь делом занимаюсь!

— А мы не делом? — спросил Демьянов.

— Не знаю!

— Знаешь, какое положение в районе?

— Не знаю. У меня — нормальное.

— Мы и о других, Шишкин, думаем, — сухо сказал Демьянов.

— Чем? — Шишкин ехидно засмеялся. Противным мелким смешком.

Демьянов обиделся. Такое унижение, и еще при секретарше.

— Так… Опять свой характер показываешь? — тихо спросил он. — А ну-ка зайди в кабинет!

Шишкин вошел.

— Да ты с кем разговариваешь, я тебя спрашиваю?!

— А я спрашиваю: зачем вы меня вызывали? — тоже заорал Шишкин.

— Нужен был, вот и вызывал!

— А теперь не нужен?

— Теперь не нужен! Завтра приедешь!

— И не подумаю! И вообще — не тыкай!

— Тоже мне — важная персона!

— Так! — сказал Шишкин. — Если я тебе буду нужен, ты теперь сам ко мне приедешь! А я сюда — ни ногой.

Пауза.

— Давно я мучаюсь с твоим вредным характером, Шишкин. Предупреждаю — лопнет мое терпение!

— Чихал я на твое предупреждение! — И Шишкин хлопнул дверью.

Демьянов выскочил за ним в приемную:

— Ну, все! Готовься сдавать дела!

Комья земли летели из-под копыт. На полном аллюре Шишкин выскочил из райцентра. Миновал старую разрушенную мельницу. Он скакал домой. Лицо его было гневно. В вытянутой левой руке он держал купленную люстру. В такт копытам звякали подвески.

Родион Шишкин и его жена Галина молча пилили дрова на своем дворе.

Из окна их дома на всю деревню разносилась песня «Начни сначала», весьма приблизительно исполняемая на аккордеоне.

За забором мужики-механизаторы тиха переговаривались.

— Могут без головы назначить… Все хозяйство развалит…

— У нас хозяйство уже отлаженное — трудно развалить…

— Да нет, можно и отлаженное развалить… Смотря какой специалист.

Лес был покупной, бракованный. Шишкин долго примеривался, укладывая в козлы очередное кривое бревно и делая вид, что не замечает мужиков.

— Черт, — выругался он, когда винтообразной лесиной едва не сбил с ног жену. — А дерут, как за корабельные сосны!