Очень Страшный Властелин - [5]

Наши амулеты не сказать, чтобы прямо защищают нас. Скорее, они скрывают наше существование от ужасов и, как мне удалось понять, подавляют наше восприятие, чтобы мы меньше видели и, соответственно, пугались. Я это понял, когда ради эксперимента снял амулет на площадке и начал разглядывать местность, поняв, что ещё отчетливее стал видеть местную потайную флору. Правда, с каждым месяцем я вижу всё больше и больше, из-за чего скоро эта функция амулета полностью потеряет свою эффективность.

Мои родители, впрочем, и без амулета ничего не видят. Даже папа, который, как сын ведьмы, по идее, должен обладать какими-то способностями. Увы, он, насколько я вижу, даже толком не понимает, кем является его мать, считая все замашки ближайшей родственницы обычным маразмом.

Не зря он носит очки. Точно слеповат. К сожалению, не только глазами. Впрочем, в данном случае я даже рад, что он ничего не видит и не понимает. Сомневаюсь, что он хотел бы узнать что-то подобное.

Это мне-то, в общем и целом, по барабану. Ну, подумаешь, мир, судя по всему, на грани уничтожения ужасами? Печально, это да, но и только. Бывает. Если получится ситуацию улучшить — попробую. Не будет шанса — тоже неплохо. Буду действовать по ситуации. Я не всемогущий. Так, почти обычный парень. Больше скажу — вчерашний обладатель соски.

В целом, жизнь у меня была почти нормальной и спокойной — на дворе был тысяча девятьсот девяносто девятый год по наиболее популярному летоисчислению в этом мире, я заканчивал садик, успев, кажется, прославиться в нём как шизик (э-э-э, пожалуй, опущу этот этап в жизни), скоро опять в школу…

Не хочу, но кто ж спрашивать будет. Хотя, может, отличником стану? Хвастаться всем буду, что, значит, Мрак (бабушка явно искала мужа по фамилии) Виктор Владимирович, был отличником в школе. Или мне пофиг?..

А ведь действительно. Как же так? Или не совсем пофиг? Важно ли?

Ещё год прошёл спокойно, пока в шесть лет, когда мне скоро уже нужно было пойти в школу, мы с семьей не получили весть, что моя бабка при смерти. И, конечно же, она хотела видеть меня, своего ненаглядного, любимого внука.

Эх…

* * *

— Выйдите все, кроме Витьки, — скрипучим голосом отдала приказ бабушка, лежа, скажем так, на смертном одре. — Мне есть, что ему сказать перед уходом.

Мы были не в её укромной кладовке молодого и не очень оккультиста-демонолога, а в обычной спальне с большим, красным ковром на стене. Заостряю я на нём внимание потому, что от него распространялась какая-то красная аура и буквально пытались вырваться души, крича о помощи. Раньше я этого не замечал, но в последнее время моё восприятие материальной реальности окончательно наложилось на восприятие потустороннего, из-за чего я стал замечать если не вообще «всё», то почти.

Да, я уже говорил, что отдалённым эхом начал слышать слова и звуки этих сущностей? Ну, теперь сказал.

— Мам, ну ты чего, нельзя же так… — попытался образумить бабку Свету папа, но та что-то сказала на латинском, по комнате прошёл лёгкий ветерок с чёрной аурой, и все болванчиками вышли.

Ох уж эти историки, никогда не перестаю удивляться.

Мы остались в её комнате одни, не считая компании кричащих от боли заточенных кровавых (думаю, просто спецэффекты) духов. Я смотрел на неё сверху вниз из-за её лежачего положения, ожидая чего-то пафосного.

Но развлекательная программа началась иначе.

— Возьми меня за руку, пожалуйста, — уже намного более нежным, семейным голосом именно что попросила меня, а не приказала она.

Я такому изменению удивился, взяв её за руку. Даже если сейчас сожрёт меня, превратившись в волка, — пускай. Не хотелось бы, конечно, но куда я в случае чего убегу? А тут ещё и тоном не безумным, а вполне заботливым попросила.

Законопослушный внук я или кто?

Первые пару секунд ничего не происходило, но потом я неожиданно почувствовал холод. Моей ладони стало холодно, и этот холод стал распространяться по всему телу. Холод не был неприятным, а наоборот освежающим и бодрящим.

Казалось, в голове что-то взорвалось. В груди словно какой-то… честно говоря, затрудняюсь с тем, как это описать. Во мне словно холодный огонь разгорелся. Такое чувство, что к едва горящей спичке добавили бумаги, а потом, когда этот холодный огонь разошёлся, накинули дров, из-за чего пламя лишь сильнее разбушевалось, из горящей спички превратившись в горящий костёр.

На груди я почувствовал, как треснул амулет.

Уже сам, подсознательно поняв (или, скорее, вспомнив что-то из того тёмного пространства), что делать, я с неприличной для себя жадностью потянул из бабушки её силу, кажется, саму её сущность, смотря в её глаза, видя, насколько же она счастлива.

— Души в этой комнате твои, Дитя Конца, — расслабленно улыбнулась она, игнорируя то, что её тут, кажется, заживо пожирают, понимая, что её цель выполнена. — Принеси этому дрянному миру конец, Властелин Ужасов…

Когда я почувствовал, что силы её закончены и пришло время забирать уже её душу в буквальном смысле, то беззаботно остановился, легко переборов в себе жадность.

Это, в конце концов, моя бабушка. Какое, нахрен, поглощение души?.. Да, она человек не самый хороший, но она все равно сейчас отправится куда-то там. Есть люди и похуже неё.