Очень страшно и немного стыдно - [16]

– У вас есть приличное вино?

По голосу слышно, что тип недоволен. Сразу понимаю, что это за тип. Развязный и упрямый.

– Смотря что вы считаете приличным.

– Ну, например, Omellaia Masseto. Например, две тысячи четвертого года.

Да. Отличное вино. Винтаж. Особенно девяносто седьмой, девятый. И да, пожалуй, две тысячи четвертый. Ну хорошо. Про вино он знает. Поворачиваюсь.

– Вы замужем?

– Да.

– Но на вас нет кольца.

– Не ношу.

– Почему?

– Боюсь потерять.

Про ‘ ‘боюсь потерять” все сразу верят. Поэтому я всегда пользуюсь этой легендой. Мне никак нельзя отвлекаться на таких типов. Мне нужно работать. Чтобы заработать на мою ночную, настоящую жизнь. Достаю вино, открываю, наливаю ему бокал – ставлю на стойку. Он сразу отпивает глоток.

– А я вот развелся.

Они все так говорят – у них у всех получается, что они разводятся перед командировками.

– Просто раз, и все. Брился как-то в ванной, а она меня спросила: ты куда это на ночь глядя? Спросила не просто так, а как будто ей что-то известно, как будто она знает что-то такое, чего я не знаю. И смотрит так, будто прячет улыбку. Неприятно так смотрит. То ли смеется, то ли нет. Непонятно. То ли веселится, то ли играет. Да вы знаете, как женщины умеют так смотреть. Знаете? Вот этого я не выдержал. Этого вопроса не выдержал. Она дамокловым мечом всю жизнь надо мной висела! Просто вот здесь, – он подержал над головой ладонь. – Мне даже изменять ей было сложно. Она словно всегда меня видела, подсматривала откуда-то сверху. Просто куда ни идешь – она тоже здесь. И в этот вечер я не выдержал! – Ему явно нужно выговориться. – Вы могли бы жить, если бы за вами все время наблюдали? Смогли?

Я пожимаю плечами. Не удивляюсь, не радуюсь, не разочаровываюсь. Я просто продолжаю наводить порядок в баре.

– Вот так я и ушел. Трое детей. Тринадцать лет вместе. Тринадцать.

Я киваю, чтобы закончить разговор. Ничего не нужно объяснять. Сколько я слышала таких историй.

– Женщинам хорошо, никакой ответственности. Они не работают, – он помолчал. – Ну, или работают, как вы. Но это же несерьезно. Ну что вот у вас здесь, в баре, – открыл-налил, открыл-налил – никакой ответственности. Разлил, вытер, помыл, запер, сдал и ушел. Знаю я эти работы.

Он пьянеет и начинает злиться.

– Вы нас только ограничиваете. Сначала, когда мы влюбляемся, вы отвлекаете нас от дела. Потом, когда уже не влюблен, вы отвлекаете нас от всей жизни.

Он размахивает руками и чуть не опрокидывает бокал. Вино в нем перекатывается из стороны в сторону, оставляя на стекле маслянистый след.

– Вы в принципе делаете все, чтобы превратить мужчину из человека опять в животное. – Сердито стряхивает что-то с рукава. Поправляет галстук. – А все оттого, что вы, бабы, заставляете нас с самого начала играть в игру, о которой мы ничего не знаем, – ни гребаных правил, ни количества участников, ни даже размера призового фонда. Ни выиграть невозможно, ни выйти из игры. А мы на это ведемся, потому что в момент начала всей этой галиматьи мы уже не люди. Получается замкнутый круг. А нам на самом деле не нужно на все это обращать внимание. Нужно сразу объяснить: в эти игры играть не буду, и животным становиться – тоже. Даже не рассчитывайте. И вообще, нужно всем прекратить лгать. Говорить ровно то, что имеешь в виду в этот самый момент.

Он неожиданно встает. Подходит ко мне очень близко, одной рукой цепляясь за барную стойку.

– Ебаться будем?

Хлопок пощечины в пустом зале – как звук выстрела. Хорошо, что он держался за стойку, иначе обязательно бы упал. Его щека белеет, а потом так же быстро становится пунцовой. Он кивает, разворачивается и уходит. У самых дверей на стол швыряет деньги.

То, что сейчас случилось, – продолжение полосы моих провалов. Видимо, совсем сдали нервы. Как я могла такое себе позволить? Одно его слово – и все полетит к чертям собачьим. Теперь может быть что угодно. Иск в суд. Письмо. Пост в интернете. Что угодно. Мне нужно было просто вызвать охрану. А сейчас – если он захочет, он может с легкостью разрушить все то, что я выстраивала много лет. Недопустимое поведение. Глубокий вдох – выдох, вдох – выдох, вдох – выдох. Все будет так, как должно быть. Вдох, вдох, вдох, – выдох, выдох, выдох.

Запираю бар, ухожу к себе. На стойке сообщают, что в двести шестнадцатом трубку так никто и не берет. Дежурная теперь барабанит пальцами по стопке буклетов. Название отеля написано тонкой вязью и плохо читается на сером фоне. Не забыть в следующий раз заменить шрифт на другой или поменять цвет. Делаю пометку у себя в календаре.

– Какая заполняемость сегодня – резерв есть?

– Есть.

– Тогда просто наберите еще пару раз в течение получаса и свяжитесь со мной.

Смотрю на часы и заворачиваю в офис. Дверь широко открыта. Значит, кто-то меня там ждет. Так и есть. Знакомое лицо. Это администратор отеля через дорогу. Такое ощущение, что если он сегодня и спал, то совсем мало и в одежде – такой он мятый, а под глазами темные круги. На мое приветствие отмахивается.

– У нас вчера произошел несчастный случай. А мы только два дня назад уволили юриста.

– Так.

– В нашем бассейне утонул ребенок. Мать отошла на пять минут, оставив мальчика одного, а когда вернулась, было уже поздно. Похоже, что он потерял сознание и упал в воду. Первую помощь ему пытались оказать работники отеля, но, наверное, было слишком поздно – ребенок погиб. Матери в этот момент рядом не оказалось. А детей одних в этом возрасте оставлять в бассейне запрещено.