Очень Дикий Запад - [26]

Человек с винтовкой, в очередной раз усмехнувшись, направился в левый угол комнаты. Там, свернувшись, словно большой пес, кто-то спал. Осторожно тронув спящего за плечо, человек с винтовкой позвал:

— Эй, Тичер. Тут амер подвалил, переводчик нужен.

— Иди ты в баню! — зло откликнулся тот. — И ты, и амер, и все на свете. Я спать хочу, а ты с дурацкими приколами своими достал уже.

— Да не шуткую я, правда — амер пришел. Сам.

Глава 9

Тот, кого звали Тычок, бодро поднялся на ноги, будто и не спал вовсе. Отряхнувшись от видимого только ему мелкого мусора, налипшего на одежду, он неспешной осторожной походкой направился в сторону Люка.

— Ты местный? — вместо приветствия спросил он.

— Да, — ответил Люк. — Во всяком случае, был таким еще три дня назад.

Тычок понимающе прикрыл глаза и кивнул кудрявой головой. Он протянул руку с открытой ладонью, предлагая Люку подняться к нему.После секундного замешательства тот воспользовался предложением и, ухватившись за предложеннуюруку Тычка, с трудом преодолел последние ступени крутой лестницы.Мысленно вернувшись к проблеме самочувствия, Люк пришел к выводу, что жить ему осталось не более пятнадцати минут. Резкость в глазах уже не наводилась, и ноги не желали выпрямляться в коленях. Прикоснувшись к ладони Тычка, Люк поразился, насколько она теплая, по-человечески теплая. В отличие от его руки — холодной и влажной, словно у лягушки.

— Кряж, — пристально изучив пронизывающим, рентгеновским взором Люка, позвал Тычок человека с винтовкой. — У нас сейчас будет не живой амер, а дохлыйпиндос. Тяни граппу.

Кряж словно нехотя вернулся, снял с пояса флягу, взболтнул ее и протянул Тычку.

— Мало там.

— Ничего, — возразил Тычок. — У меня еще есть.

— Ну, и дал бы свою, че я вам, мать Тереза?

Их диалог не возымел продолжения, и, ограничившись несколькими фразами, эти двое переключили свое внимание на Люка.Тычок открутил крышку, протянув флягу Люку, коротко бросил:

— Пей, станет легче.

Люк не стал воротить нос и, даже не понюхав содержимое, решил довериться незнакомым ему людям. Припав к горлышку, сделал первый глоток. Это был слабый алкоголь, настолько слабый, что проигрывал в крепости даже простому дешевому вину. Мало того, это пойло никоим образом не имело ничего общего с тем напитком, чье название носило. Виноградом там и не пахло. На смену не совсем приятному вкусу пришло удивление. Всего после нескольких глотков граппы к Люку вернулось зрение.Он готов был биться об заклад, что это произошло благодаря содержимому фляги. Кряж и Тычок не спешили возобновлять беседу с Люком, а молча наблюдали за тем, как меняется выражение его лица. Они даже не остановили его тогда, когда он опустился на пол и, обхватив руками голову, стал раскачиваться из стороны в сторону.

— Привыкает к хорошему, — озвучил свою догадку Кряж. — Чего доброго расплескает. Че он качается?

— Он качается, ты сопли пузырями пускал. У всех по-разному. Саньки вообще никак не отреагировали.

— Иди ты… — беззлобно ответил Кряж.— Сам ты сопля.

Люк сидел с закрытыми глазами и ни слова из сказанного этими людьми не понял. И не грустил по этому поводу. Его самочувствие улучшалось с каждым новым вздохом. Раскачиваясь, как маятник, он пытался подстроиться под ритм сердца — ему это казалось очень важным. Почему? Бог знает. Вот он почувствовал, что голова его прояснилась, нутро больше не пытается вырваться наружу, а мысли выстроились в последовательную цепь. Все как обычно, если не лучше.

— Что это было? —открыв глаза и посмотрев на Тычка, задал он вопрос. — Я имею ввиду… —он неопределенно взмахнул рукой.

— Это граппа. Тот напиток, без которого в Стиксе не выжить.

— Где?

— В Стиксе, дружок. Ты не на Земле-матушке. Вернее, не совсем на Земле… Дело в том, что я не технарь и не физик, так что объяснить всего не в силах.

— Ничего не понимаю…

— Я тоже! — рассмеялся Тычок. — Это и не нужно. Необходимо усвоить только одно.

— Что?

— Твоя жизнь не будет прежней. Никогда. А сколько ты проживешь — не всегда зависит от твоих умений и навыков. Это Стикс.

— Стикс?

— Ага.

Несмотря на то, что Люк чувствовал себя превосходно (во всяком случае, в сравнении с предыдущими днями), он ровным счетом ничего не понимал. Если раньше ему казалось, что стоит только найти выживших в этом аду людей, как все сразу станет ясным и понятным, то сейчас он убеждался в том, что такие суждения, по меньшей мере, являлись крайне притянутыми за уши. Вот они — люди, а понимания как не было, так и нет.

— Граппа? — отчего-то переспросил он.

— Именно. Это то, что будет сопровождать тебя всю твою жизнь, какой бы короткой или долгой она не была. Но граппой называем этот напиток только мы (Тычок сделал широкий жест охватив всех присутствующих в комнате), только наша группа. Для всего остального мира эта жидкость имеет другое название. Даже несколько, но все они созвучны.

Люк изобразил на лице немой вопрос.

— Живчик, живун, живец — примерно так.

—А?

— Почему мы не так, как все? — улыбнулся Тычок. — Потому что дирижабль.

Люк устало кивнул, соглашаясь с услышанным, хоть и непонятным для него. Дирижабль— так дирижабль.Почему нет?