Очаруй меня - [9]

Доминик стоял у окна, наблюдая за экипажем, медленно двигавшимся по извилистой дороге вдали. Капли пота выступили на его лбу и увлажнили волосы. Тело ныло так, что трудно было понять, виновата ли в этом рана. Прошлой ночью его уведомили, что Уитворт остановился в гостинице, всего в нескольких часах езды. Прежде чем сообщение достигло его, оно прошло через четверых человек, так что непонятно было, кто из Уитвортов почтил его визитом. Он надеялся, что это приехал закончить дело Роберт Уитворт, но очень в этом сомневался. Человек, которого прислал принц Георг, заверил его, что Уитворты примут предложение регента. Предложение!

От выражений, в которых было передано это предложение, и последовавших за ним откровенных угроз до сих пор кипела кровь. При этом посланник регента был абсолютно бесстрастен. Ему, похоже, было все равно, как примут его слова и к каким несчастным последствиям они приведут. Он всего лишь выполнял свой долг.

Рядом с Домиником стоял и хмуро смотрел на него Гейбриел Бискейн. Он, в отличие от Доминика, не обратил внимания на экипаж. Не такой высокий, как Вулф, всего шести футов ростом, светловолосый и голубоглазый Гейбриел был больше, чем просто слуга, и часто пользовался преимуществами своего положения.

Виконт и сын дворецкого выросли вместе, в этом доме. Они были ровесниками и делили все детские забавы. И нет ничего удивительного в том, что они стали друзьями до того, как этому помешало различие в их социальных статусах. Отец Доминика, возможно, помешал бы этой дружбе, если бы ни умер до того, как сыну исполнилось пять лет. Матери было все равно. А отец Гейбриела не смел вмешаться. Поэтому между Домиником и Гейбриелом существовала крепкая, отрицающая сословные различия дружба.

– Тебе нужно лечь в постель, – посоветовал Гейбриел.

– Тебе пора перестать отдавать мне приказы только потому, что считаешь меня слабым. Ты послал письмо моей матери? Я бы предпочел, чтобы она услышала о возмутительном требовании регента от меня, а не из сплетен, когда кто-то проболтается об этом.

– Конечно. Сегодня утром, милорд.

Гейбриел должен был стать слугой Доминика, но имел наглость нанять для хозяина еще одного камердинера, оставшись у него на службе без особых обязанностей. Доминик предлагал другу разные должности, которые того могли устроить, но Гейбриелу ничего не было нужно. Наконец он решил, что будет мастером на все руки и никому служить не станет. Он пока что не нашел названия для своей нынешней должности, но пообещал с готовностью сделать все, в чем будет нуждаться Доминик, и ожидал за это жалованья. И получал его. Хотя Доминик несколько раз увольнял Гейба, он знал, что будет скучать по другу, если тот воспримет увольнение всерьез и уйдет.

Гейбриел покачал головой.

– Я даю хороший совет. Не приказываю. Так что время от времени не мешало бы ко мне прислушаться. Но не ожидай, что если свалишься, я потащу тебя к постели. Позову лакеев.

– Я не настолько слаб, чтобы не дать тебе затрещину.

Прежде чем ответить, Гейбриел отступил.

– Ты очень слаб. Но я больше ничего не скажу, так что не считай необходимым доказывать обратное, хотя, если уж не можешь сам натянуть штаны…

Доминик решил, что иногда легче просто игнорировать друга. Обычно в обществе Гейбриела ему было комфортно, к тому же их общение позволяло ему поддерживать превосходную – и умственную и физическую – форму. Но с тех пор, как он вернулся домой именно с этой раной, все изменилось. Рана была пустяковой, обычной царапиной, по сути, но с каждым днем ему становилось не лучше, а хуже.

И для того, чтобы ему это сказать, не нужен был доктор. Доминик прекрасно знал, что рана не заживает так быстро, как должна бы. Он уже начал оправляться от большой потери крови, когда вдруг начался жар, лишавший его последних сил.

Приехав в этот раз в Йоркшир, Доминик совершил глупый поступок. После третьей дуэли с Уитвортом следовало остаться в городском лондонском доме и как следует отлежаться. Но он не хотел, чтобы мать узнала, насколько серьезна рана. Не хотел, чтобы знали Уитворты. Он скорее умрет, чем доставит им подобную радость. Кстати, он по-прежнему мог умереть. Потому что все еще чувствовал себя полумертвым. Но только из-за проклятого жара, который никак не мог унять.

Гнев не помогал. Угрозы регента и враг, приближавшийся к его дому в то время, как он был не в лучшей форме… все это только еще больше его бесило.

– Когда она приедет, помести ее в башню, пока я не решу, что с ней делать, – бросил Доминик.

– По-моему, тебе велели жениться на ней, – сухо ответил Гейбриел.

– Черта с два!

– Так ты собираешься ей отказать? – Гейбриел поднял золотистую бровь.

– Мне не придется. Она сама сбежит к своей семье, пока есть возможность. Пусть Уитворты имеют дело с последствиями.

– И как ты собираешься этого добиться?

– Есть много способов отпугнуть девицу, – мрачно посмотрел на него Доминик.

Гейбриел снова вскинул брови.

– Прекрасно, но должен напомнить, что у нас только одна башня, жить в которой решительно невозможно.

– В таком случае ты без труда ее найдешь, не правда ли? – так же сухо выдавил Доминик.