Очаровательная грешница - [63]

Глава 12

Лакей перешел дорогу и открыл ворота частного сада особым ключом. Мелинда поблагодарила его и протянула руку, чтобы взять ключ.

— Я подожду вас, миледи, — сказал он.

Она улыбнулась и вошла в сад.

Послеполуденное солнце, уже спустившееся до крыш, играло лучами в струях небольшого каменного фонтана. Здесь было так много цветов, что воздух был густо наполнен их ароматом. Цвели лиловые и белые лилии, розовели вишни, золотом отливал ракитник, а пунцовые тюльпаны, словно стражи, охраняли аккуратные клумбы с незабудками.

В саду больше никого не было, хотя он служил местом отдыха для всей Гросвенор-сквер. Мелинда медленно прошлась по аккуратно подстриженной лужайке. Цветы и покой напомнили ей Чард, и ей очень захотелось вернуться туда. Возможно, когда маркизу станет лучше, они поедут туда, и тогда — сердце у нее екнуло при этой мысли — они снова останутся одни.

После дуэли она полностью владела им и, только подчиняясь предписанию доктора, оставила маркиза, чтобы подышать свежим воздухом и, как выразился врач, «вернуть розы на свои щечки».

Уход за маркизом требовал многих часов терпеливого и утомительного труда, но в то же время она чувствовала какой-то тайный восторг: маркиз доверялся ей. Он больше не был требовательным аристократом, который ранил ее своими словами или озадачивал непонятными обвинениями. А был просто мужчиной, который лежал и стонал от боли, а она могла утешить его.

Она сидела рядом с ним долгие ночные часы напролет, свернувшись в большом кресле, которое по настоянию слуги подвинули к кровати. Иногда она засыпала ненадолго, но чаще всего сидела и смотрела на маркиза при неярком свете свечей и думала, как сильно, всем сердцем, всей душой она любит его.

Она раньше всегда думала, сможет ли она влюбиться, и мечтала об этом, как все девушки. Но она не ожидала, что ее охватит такое всепоглощающее пламя, которое доставляло ей почти физическую боль и одновременно возносило до небес в каком-то невероятном экстазе.

Это была любовь, говорила она себе, и чувствовала, как сердце начинало учащенно биться, а пальцы мелко дрожать, когда она прикасалась к подушке маркиза или накрывала его чистым одеялом. Но ее любовь была безнадежной! Ничего, кроме страдания, не ждало ее в будущем. И все же она не могла ничего сделать со своей любовью, как нельзя было ничего сделать с надвигающейся приливной волной.

Ее счастье владеть им будет, как она знала, недолгим. Сегодня утром маркизу было намного лучше, и, хотя он все еще казался слегка не в себе, он стал больше походить на себя прежнего. Он настоял на том, чтобы его умыли и побрили, а затем поднялся с кровати, чтобы встретиться с доктором. Когда Мелинда принялась укорять его за то, что он переутомляется, он запротестовал:

— Вы меня изнежили! У меня такое чувство, что я должен сделать что-то. Но я не знаю, что именно. У меня в голове все перепуталось, но я все вспомню, а в лежании на кровати мало пользы.

— Вы были ранены, — мягко сказала Мелинда.

Маркиз потрогал бинты на голове.

— Что случилось? — спросил он. — Было дорожное происшествие? Гром меня сбросил? Нет, это вас он должен был сбросить! О!.. Конечно, я вспомнил!

Дуэль!

В его голосе появилась резкость, и Мелинда поспешила сказать:

— Не надо говорить об этом сейчас. Вы должны отдохнуть. Доктор еще не пришел, а если он решит, что вы слишком много говорите, то даст вам одно из своих успокоительных средств.

— Ничего он мне не даст! — отрезал маркиз. — Я не собираюсь позволять всем подряд накачивать меня снотворным или каким-либо ядом, который сделает меня бесчувственным.

Мелинда вздохнула. Она знала, что если он говорит таким тоном, то бесполезно с ним спорить, и, когда он позвонил своему слуге, ей пришлось покинуть его комнату и гадать, будет ли он когда-нибудь снова зависеть от нее.

Спускаясь вниз, она услышала, как в передней разговаривали два лакея., — Скажи ее светлости, что его светлости лучше сегодня утром, но он еще не принимает гостей.

— Я так и скажу ее светлости, — ответил второй лакей. — И будь так любезен, передай его светлости эту записку.

На мгновение они замолчали, потом лакей, в руках которого было послание, со смешком добавил:

— Я все время разношу эти записочки по всему городу. Если ты спросишь меня, то я скажу, что я прямо-таки как посланник Купидон.

— Ну а я скажу тебе, — ответил первый лакей, — что в голом виде ты будешь выглядеть еще хуже, чем сейчас.

Послышался хохот, который они быстро прекратили, боясь, как бы их не услышали, потом раздался звук закрываемой двери, и лакей, блистая своей ливреей с золотыми пуговицами, размеренно прошел через холл. Записка, которую ему только что вручили, лежала на серебряном подносе.

Мелинда могла бы удивиться подобным обменом любезностями, если бы она не знала, от кого эта записка. Кто, кроме леди Элис, мог бы прислать ее маркизу?

Вдруг ее охватил гнев, который был вызван не чем иным, как ревностью, и Мелинда хорошо это понимала.

Теперь в прекрасном тихом саду она полностью осознала всю безнадежность ее положения. И все же в течение этих шести месяцев леди Элис не сможет отнять у нее маркиза! Она дважды обошла вокруг фонтана, а потом поспешила уйти, потому что не могла долго быть вдали от дорогого ей дома.