Очарованный - [24]

— Дорогой, драгоценный Сильваниус! Я знаю, что мы не сможем забыть друг друга никогда, и особенно — сегодня ночью!

Герцог без слов поцеловал ей руку, и она перешла к Эльфе. Теперь в ее темно-синих глазах было совершенно другое выражение, и Эльфа инстинктивно почувствовала ту же смутную тревогу, как и тогда, когда впервые при ней произнесли это имя. Ей казалось, что от этой прекрасной женщины в синем платье исходит опасность.

Графиня ничего не сказала, даже не протянула руки.

Она едва взглянула на Эльфу, верхняя губа у нее презрительно дернулась, и она прошествовала дальше.

Герцог, который приветствовал в это время ее супруга, ничего не заметил, но Эльфа почувствовала, что нет необходимости говорить ей, что она встретила врага и война объявлена.

Прием поздравлений продолжался томительно долго и казался бесконечным. Затем жених и невеста вышли из бального зала и прошествовали в шатер, где их приветствовали криками радости и поздравлений работники и арендаторы, которые к этому времени уже изрядно закусили и еще больше выпили.

Герцог сказал короткую речь, встреченную взрывами хохота. Затем говорили много тостов в их честь, а перед возвращением новобрачных в зал спели заздравную.

Все гости собрались, чтобы пожелать им счастливого пути.

Герцог высказал предположение, и Эльфа согласилась, что им не стоит совершать долгий путь в поместье супруга сразу же после утомительной свадебной церемонии.

Было решено, что они переночуют в Честер-хаузе, а затем отправятся во владения Линчестера.

— У меня там приготовлены отличные лошади, — сказал он. — Я решил, что мы получим большое удовольствие от скачек, особенно по скаковому кругу, который я построил по всем законам — с препятствиями и рвами — и который не уступает национальному ипподрому.

— Я с удовольствием займусь этим, — ответила Эльфа.

Ей показалось, что Сильваниус думает не столько о ее развлечениях, сколько о своих. Но пребывание в соседнем имении, ставшем теперь для нее родным домом, привлекало ее гораздо больше, чем путешествие за границу.

Она была уверена, что герцог будет умирать со скуки при посещении музеев древнеримского искусства и исторических развалин.

Будто подслушав ее мысли, герцог продолжал:

— На время нашего пребывания во владениях я пригласил погостить своего друга Гарри Шелдона. Он прекрасный наездник, и мы сможем устроить настоящее состязание.

— Я с нетерпением буду ждать этого, — улыбнулась Эльфа.

До сих пор со времени помолвки им считанные минуты удавалось оставаться наедине.

Они встречались в Лондоне на званых обедах у родственников герцога, на приемах, куда их обоих приглашали, изредка Сильваниус приезжал в Алертон-тауэрс встретиться с родителями Эльфы.

При первой возможности он старался уехать задолго до того, как начинали разъезжаться остальные гости, и она не винила его за это.

Эльфа понимала, что так мало еще знает его: ничуть не больше, чем после их первой встречи на дороге, когда герцог Линчестер ехал делать предложение Каролине.

Вскоре они добрались до Честер-хауза, где оба почувствовали себя крайне усталыми после многочисленных приветствий, улыбок и рукопожатий.

После помолвки Эльфа лишь дважды была в Честер-хаузе, который находила одним из самых прекрасных замков — много лучше, чем их Тауэрс.

С первого мгновения, как она его увидела, Эльфа почувствовала радость, не только потому, что сам замок был очень красив и великолепно устроен, но и потому, что сзади его обрамлял огромный лес, как оправа драгоценный камень.

Она знала, что единственное, чем ей хочется заняться, — это изучением леса. Ей казалось, что деревья зовут ее, Но сначала ей пришлось восхищаться картинами, хрусталем, старинной мебелью, которая составляла фамильную гордость, и огромной коллекцией китайского фарфора и греческих статуй, которыми был заполнен дом.

Но на что бы ни смотрела Эльфа, взгляд ее упорно возвращался к зеленеющему лесу, который, казалось, загипнотизировав, манил ее к себе.

Когда они въехали в ворота владения и уже приближались к дому, герцог сказал:

— Боюсь, что вам предстоит выполнить еще один нелегкий долг. Я должен представить вам моих слуг, а затем мы отправимся отдыхать, возблагодарив господа за то, что все это кончилось.

Эльфа улыбнулась, но после того, как ей пришлось более тридцати раз пожать руки, она была рада отправиться наверх в сопровождении служанки.

Ей показали самую великолепную спальню, которую ей когда-либо доводилось видеть и которая, как ей сообщили, всегда была спальней герцогинь Линчестер.

Она была отделана на французский манер с огромными канапе в стиле Людовика XIV, с кроватью под балдахином, изысканными комодами, картинами французских мастеров на голубых с золотом стенах. Все это заставило Эльфу почувствовать, будто она вошла в картину Фрагонара и стала ее частью.

Служанки помогли ей раздеться, и она села в кресло, оставшись в чудесной ночной рубашке в ожидании приготовляемой ванны.

Она впервые за этот насыщенный впечатлениями день вспомнила о странном разговоре с отцом по дороге на церемонию бракосочетания.

Что он имел в виду, думала она, говоря, что мать должна была рассказать ей о значении замужества? И еще он говорил, чтобы она не устраивала истерики и позволила мужу делать все, что он пожелает этой ночью, — все это вновь и вновь прокручивалось в ее мозгу.