«Пли!» — пискнул Кириллов)… пустил из баллончика струю аэрозоля.
Самопальный огнемёт — это круто! Не просто круто — фантастически красиво.
Пылающее облако долетело до шторы; синтетика вспыхнула, пламя стремительно поползло вверх, перекидываясь на вторую штору. Ученики остолбенели, завороженные.
Оксана Павловна рванула к окну, сметая столы. Сдёрнула горящие тряпки на пол, чтоб накрыть их брезентом; брезента в кладовке было полно. Слегка не рассчитала. Одна из штор рухнула на стеллаж с классными журналами и кипами бумаг, стоявший вдоль стены. Огонь получил новую пищу. Загорелись шторы на втором окне, потом — подвесные потолки…
Детей вымело прочь, за спинами остались недоделанные Петрушки, сброшенные на пол и раздавленные. Все столпились в предбаннике — у выхода на улицу. Стальная дверь была заперта. На время занятий Оксана Павловна закрывала Клуб, чтоб никто не шастал в самоволку. Где же ключ, панически вспоминала она, шаря по карманам. Оставила на рабочем столе?
Она уже бежала в учительскую, когда её настигла истеричная реплика, брошенная кем-то из девчонок:
— Надо разбудить Палковну!
— Палковна, по-моему, умерла, — буднично произнёс Кириллов. — Я будил. Она не встаёт с кресла.
И Оксана вдруг зависла…
«Я — не встаю? С кресла? А где же я сейчас?»
Схватилась за пульс — на запястье, на шее. Не нашла. Посмотрела на себя в зеркало… и закричала.
…Дети бились в дверь на улицу. Бились в окна, прилипая лицами к стёклам. Снаружи не обращали внимания, не слышали вопли. Молодцова, скорчившись под столом в холле, кашляла в мобильник:
— Мама, мне нечем дышать, забери меня скорей!
Потом оконные стёкла были разбиты, но решётки преградили путь к спасению. Свежий воздух ворвался в подвал, и огонь встал стеной… Всё это кончилось быстро. Через несколько часов из подвала вынесли девять чёрных трупиков, застывших в характерной «позе боксёра».
…Тело учительницы лежало в кресле, неловко обвиснув на подлокотнике. Сама ещё девчонка, приехавшая из Новгорода и сумевшая в Питере зацепиться. Она отвечала за детей — никто, кроме неё. Такая ответственность мёртвого поднимет.
Значит, надо подниматься.
Это тяжело, невозможно… чувство невыполненного долга пылало, как пламя в домне. Что сказать им всем — которые прибегут вскорости к этим окнам?
И что, что сказать матери Кириллова, сына которой она обязана вернуть домой?!
Я отведу ребёнка, чего бы это ни стоило…
Она вспомнила наконец, где оставила ключи — в кармане куртки. Оставалось только встать и шагнуть в пламя.
…Дым выползал из окон, сочился через ограждение, стелился по грязно-тёмной воде. Пожарные ещё не приехали. Стальная дверь «Клуба полезного досуга» открылась, из дыма явились двое: женщина держала за руку мальчика. Никто их почему-то не видел, хоть набережная Фонтанки и была полна зевак. Может, потому что они были по ту сторону этого мира? И хорошо, что не видели, ведь парочка своим обликом шокировала бы даже гримёра из фильма ужасов. Никем не замеченные, они побрели через Египетский мост на другую сторону реки, — мимо сфинксов, окаменевших в своём безразличии.
Домой.
