Oceanman - [24]

В этом и есть разница. В морской воде важна сопротивляемость холоду. Ее дает слой жира, поэтому упитанные пловцы-марафонцы — это совершенно нормальная картина. В бассейне такой пловец может сильно уступать поджарому спринтеру, но на открытой воде он будет чувствовать себя в своей стихии, тогда как имеющий хорошую скорость спринтер без лишнего жира на теле может быстро замерзнуть.

Несмотря на то, что я очень прилично плаваю, мне все еще совершенно нечего делать в бассейне рядом с людьми, которые занимаются с детства и носят звания, к примеру, мастеров спорта. У меня телосложение не то, и техника не та, и я просто слишком поздно начал. Но когда мы оказываемся с такими людьми в открытой воде, все происходит совсем по-другому. Мой опыт, выносливость, умение ориентироваться дают мне на открытой воде преимущества, которых у меня нет в бассейне. И я нередко завершал серьезные старты быстрее людей, носящих спортивные звания. Просто потому, что плавание в открытой воде, и плавание в бассейне — это два разных вида спорта. Технический арсенал один, а виды спорта разные, и сравнивать их сложно, как сравнивать беговые лыжи и горные. Хотя самый главный фактор успеха в любом из этих видов спорта всего один — фанатичное упорство, и вера в себя.

Гибралтаром я завершил плавательный сезон-2017. После возвращения в Алматы я впервые почувствовал, что это такое — публичный интерес. О заплыве написали представители многих СМИ, звонили, просили интервью, публиковали их, часто при этом безбожно перевирая факты и детали. Такой вид спорта, как марафонское плавание, был для Казахстана новым и экзотическим. Никто не знал, что это, и зачем именно это нужно.

Именно тогда, осенью 2017 года, у меня и возникла впервые идея переплыть Ла-Манш. Сначала об этом думалось как об очень отдаленной перспективе, о чем-то, что может со мной случиться спустя пять-шесть лет. Я только что завершил сложнейший заплыв в 16 километров, и даже не представлял себе, с какой стороны подойти к заплыву, протяженность которого более чем в два раза превышает эту дистанцию.

Чтобы хотя бы приблизиться к Ла-Маншу, нужен был переход. Нужны были промежуточные заплывы в двадцать километров и более. Это позволило бы хоть немного понять объем усилий, необходимый для преодоления чудовищной дистанции в 34 километра. И я стал такие заплывы искать.

Если поначалу мое планирование предстоящего сезона было стихийным и бессистемным — куда получилось, туда и поехал; то сейчас я начал планировать сезон заранее. Зиму 2017—2018 года я посвятил тренировкам, планированию и восстановлению.

На 2018 год я запланировал четыре спортивных состязания — уже знакомые дистанции в 10 километров вокруг острова Табарка в мае, и 14 километров на озере Орта в июне, чтобы втянуться в сезон и сделать плавный переход к более сложным дистанциям. На сентябрь я запланировал 17-километровый заплыв в Австрии, на озере Вертерзее. А в конце ноября — интереснейший 30-километровый плавательный марафон в Марокко, в Атлантическом океане, вдоль западного берега пустыни Сахара.

Даже в межсезонье я тренировался пять дней в неделю. Тренировки, которые когда-то были в тягость, потом — в удовольствие, со временем стали частью повседневной жизни, превратились в необходимость. Тело и голова требовали тренировок — и я не подозревал, что так бывает, но пропущенная тренировка влияла на настроение. В те дни, когда я пропускал тренировки, было чувство, что я упускаю что-то очень важное — то, что упускать нельзя, вроде вечера, проведенного с детьми, или важной встречи, о которой почему-то забыл. И я продолжал плавать пять раз в неделю, и бегать три раза в неделю даже зимой.

Была и еще одна задача — научиться, наконец, плавать правильно. Заявление о том, что человек, переплывший Гибралтар, не умеет плавать правильно, может звучать странно, но я хорошо знал себя. Гибралтар я вытащил благодаря выносливости и патологическому упрямству. На Гибралтаре я хорошо понял, как много значит настоящая, правильная техника плавания. Дани и Фран, куда менее скоростные и сильные, чем я, на длинной дистанции чувствовали себя лучше. Этому надо было учиться. Нужен был тренер — настоящий, опытнейший, серьезный.

И такого тренера я нашел. Мне, надо сказать, очень повезло — в который уже раз. О двух легендах — Мэтью Уэббе и Стивене Редмонде — я вам уже рассказал. Теперь осталось рассказать о третьей, с которой мне, в отличие от двух других, довелось серьезно поработать.

Лариса Аркадьевна Ольхина — мастер спорта международного класса, тренер высшей категории, в прошлом — старший тренер женской сборной Казахстана по водному поло. Так получилось, что с Ларисой Аркадьевной стала сначала тренироваться моя жена Гаухар. Проблема была в том, что до встречи с ней Гаухар панически боялась воды. Занимаясь с другими тренерами, она плавала вдоль стенки бассейна, и любые попытки тренера выманить ее хотя бы на середину всегда кончались неудачей. Мне сложно сказать, что Лариса Аркадьевна и Гаухар делали полгода вместе, как тренировались и над чем колдовали, но через полгода после начала занятий жена проплыла спринт на одном из этапов Oceanman, а это полтора километра на открытой воде!