Обзор истории русского права - [286]

Временный характер такого холопства определяется возможностью выкупа по сумме, обозначенной в кабале (была ли в московском обычном праве, подобно праву западнорусскому, установлена норма зачета службы, «выпуск», остается неизвестным). Сумма будущего выкупа могла быть обозначена в кабале в произвольных цифрах, а такое определение произвольной фиктивной суммой мнимого долга легко могло повлечь за собой вечное рабство. Закон (Суд. ц., ст. 78) определяет максимум этой суммы в 15 руб.

Но и это определение закона не вполне достигало цели, т. е. ограждения временного холопства от перехода в полное. Сумма мнимого долга, не уплаченная отцом, переходила на детей; дети могли быть принуждены выдать на себя новую кабалу и т. д.

Действительно, уже с XV в. состояние кабалы приближается к полному холопству, т. е. допускаются права распоряжения на кабальных холопов (по актам раздельным, приданому, по духовным завещаниям, но не по купчим и не закладным). Но так как это совершенно противоречило существу кабалы (временности холопства), то уже тогда обычное право наклоняется к установлению пожизненности такого холопства (т. е. до смерти господина).

Уже вскоре после Судебника, в 1558 г., возникает у нас и в законе форма холопства пожизненного, отмеченная пока для пленников (Ук. кн. вед. казн., ст. V, 17); но раз установилась такая форма, она легко могла найти применение и в других направлениях.

Идея пожизненности холопства легко могла возникнуть из постоянного и всеобщего обычая отпускать на волю перед смертью или по завещанию не только временных, но и вечных рабов. Освобождение кабальных по духовной находим в завещаниях 1509, 1534 гг. и др. В отношении к полным холопам этот обычай не мог обратиться в норму, не разрушая рабства вполне; зато в отношении к кабальным людям он явился наилучшим способом выхода из затруднений, возникающих из прежних условий закупничества и кабалы. Что не закон 1597 г., а обычай создал пожизненность кабалы, это с несомненностью видно из Новгородских кабальных книг 1598 и 1599 гг. (изд. 1894 г.), где многие из дающих на себя кабалу рассказывают о своем прежнем кабальном состоянии и освобождении, каждое такое освобождение последовало по смерти господина. Например, Корнил Вас. Сухой, поступая в кабалу к Обухову, показывает: «А наперед сего служил в Воцкой пятине у Кузмы у Вочкасова лет с десять по кабале, а как он умер, и тое кабалу ему отдали, а он деи после Кузмы жил в Солцы в Колесной слободы» и т. д. Степан Голосов показывал: «Служил у Ив. у Шенгурского на Костроме, и Ивана деи не стало, а ево отпустил, а жены и детей у Ивана не осталось; а после Ивана не служивал ни у кого, пожил в Ноугородском уезде на Ладожском пороге, а иное в Шелонской Пятине в Новой Русе на Пшаге»… Василий Иванов говорит: «Отец его и он наперед сего в холопстве служили в Пошахонье у сына боярского у Грязного (по) кабале, а кабала была на отца его, и отец и мать померли и Грязной преставился (треть) его год и их велел (отпустить)». Константин Гр. Мянгин в расспросе показал: «Преж сего служил у отца его (своего нового господина) у Петра у Чертова по кабале, а кабала написана в трех рублях, а ныне бил челом ему Ивану на службу волею». Иванко Курышин заявлял, что отец его служил по кабале у Василия Ивашева, и «Василия деи Ивашева не стало тому шестой год, а их после своего живота велел распустить на волю». Гришка Иванов показывал, что «напред сего служил у сына боярина Степана Рохманинова по кабале годы с два; и Степана в животе не стало, и после Степана отпустили его на волю». Олексейко Васильев показывал: «Наперед сего служил во Ржеве в Володимерове у Ивана Обуткова, и родился (у него же); и Ивана не стало тому годы с два и их распустил на волю. И он Олексейко после Ивана бил челом в холопи Офросенье Ивановской, жене Косицкого и у Офросеньи женился на волной рабе; и Офросенья деи постриглася, а его из женою отпустила на волю» и т. д.

Приведенные факты, извлеченные из кабальной книги 1599 г., свидетельствуют, что 1) обычай отпуска кабальных людей перед смертью или по смерти господина обратился в норму, что отпускные зависят не всегда от прямых завещательных распоряжений владельца, а даются нередко помимо завещания наследниками или душеприказчиками. 2) Все упомянутые факты, несомненно, относятся ко времени ранее 1597 г., что видно как из прямых дат, приводимых в докладе («лет с семь» и т. д.), так и из обстоятельств дела, когда отпущенный по смерти господина успел совершить несколько действий и переходов, которые никак не могут быть умещены в пространство одного года (закон 1597 г. начали приводить в исполнение в 1598 г.; см. Новгородскую кабальную книгу 1598 г.). Но, быть может, освобождение кабальных людей при смерти господина узаконено уже указом 1586 г. (на который есть ссылка в законе 1597 г.), как и думает проф. Сергеевич? Но на это нет никаких оснований; напротив, следует думать, что указ 1586 г. именно не касался этого вопроса, ибо в противном случае указ 1597 г. был бы ненужным буквальным повторением закона 1586 г.; этот последний указ установил только доклад кабал у установленных для того властей.