Обжигающий след - [31]

Тиса плюхнулась на пустой табурет, все больше раздуваясь от обиды, как лягушка.

— Зачем, дед Агап?

Рич молчал, понимая, что ему лучше не вмешиваться в разговор.

— Я боюсь за тебя, девочка, в скалах опасно. Не дай Единый, сорвешься, костей не соберешь. А так, может, хоть кто подсобит в трудную минуту.

Плечи Тисы опустились, и лекарь взял ее ладони в свои — сухие, морщинистые.

— Был бы я не так стар, сам бы с тобой отправился. Не ругай меня, дочка, просто по-другому я не могу тебя защитить.

Нет, это выше ее сил. Ну что с ним поделаешь?

* * *

Во вторник пришло приглашение от Тонечки. Тиса как раз закончила метать ножи у голубятни и, сняв с тына измученный березовый чурбан, отбросила его на поленницу под стреху. Тут ее и нашел Цуп с письмом. Жена градоначальника решила устроить танцевальный вечер. Войнова вспомнила лицо вэйна, затем его матери. Идти туда не очень-то хотелось, но эти намеки, что она сторонится общества и превращается в дикарку… Возможно, подруга права. После обеда девушка поднялась в свою комнату и, открыв шкаф, обозрела скудный гардероб. Анфиса-то, как всегда, расфуфырится.

Через час Тиса ждала Ганну у ворот увежской гимназии, приземистого здания с большим круглым палисадником во дворе. Клены хлопали в листья-ладоши, солнце согревало макушку. Учительница помахала рукой из окна и распустила своих подопечных. Тиса смотрела на пробегающих мимо гимназисток — румяных, живых и говорливых, словно стайка свиристелей.

— Как я рада тебя видеть! — Ганна обняла ее. — Что-то случилось? Нечасто ты ко мне в гимназию заходишь.

— Ничего не случилось, просто прошу помочь мне кое-чем.

Узнав причину, Лисова чмокнула подругу в щеку.

— Уж не молодой ли старшина на тебя так хорошо влияет?

— Не думаю, — Тиса почувствовала, как загорелись уши. Она не могла ответить на этот вопрос точнее, поскольку сама не до конца понимала собственные желания.

Ганна подхватила ее под руку, и они поспешили по дорожке к дому Дарьи Комаровой — хорошей швее и знакомой Лисовой, которая частенько плела кружева для клиенток мастерицы. Следующие два часа Тиса провела в роли объекта для измерения вдоль и поперек. Обсуждался фасон, ткань, цвет будущего платья. Также она купила у швеи набор пуговиц — давно хотела заменить на своей черной кофте — и еще несколько красивых лент для волос. Особенно ей понравилась василькового цвета ленточка с серебристой ниткой по краю, неброского вида, но со вкусом. Тиса недолго думая затянула волосы в хвост и повязала его обновой.

В часть она вернулась с закатом. На крыльце капитанскую дочь перехватил Витер. Он предстал перед ней в расстегнутом мундире — старшину, видимо, донимала жара. Вид голой мужской груди слегка смутил Тису.

— Добрый вечер, Тиса Лазаровна! Не поздно ли гулять в одиночестве?

— Я не боюсь, — задрав подбородок, Войнова старалась смотреть ему в лицо, в то же время избегая глаз.

Заметив ее смущение, мужчина улыбнулся краем губ.

— Вы, должно быть, слышали о приеме у нашего любимого градоначальника? — Девушка кивнула. — Ему не терпится снова похвастаться столичным хлыщом, — последнее слово старшина словно выплюнул. — Я надеюсь, вы поедете?

Он неловко вытянул руку и оперся о косяк двери.

Надежда быстренько проскользнуть мимо пропала. Тису посетила догадка — Витер, вероятно, пьян, и не стоит его распалять.

— Да, отец в числе приглашенных.

— Без вас вечер пройдет дьявольски скучно.

Грубый тон, каким была произнесена фраза, не помог скрыть неуверенность. Тиса оглянулась, сожалея, что никого нет поблизости: Крохов позволял себе вольности только без свидетелей. Прямолинейность его вызвала в душе Тисы волну неясной тревоги и чувство, словно ее подталкивают к клетке с большим куском сыра и дверца вот-вот захлопнется.

Из окна послышался чей-то продолжительный хриплый кашель. Мужчина отвлекся, и Тиса, воспользовавшись случаем, быстро попрощалась и юркнула в корпус.

Перед сном девушка дольше обычного просидела у зеркала в смятении чувств. В таинственном мерцании свечи медовые глаза рассматривали оголенные плечи, нежную округлость груди, ямочку пупка… Наверное, Ганна права насчет Витера. Возможно, Тиса даже смогла бы его полюбить, ведь часто любовь строится на уважении. Но почему же так тягостно рядом с ним?

Уснула она далеко за полночь.

* * *

Ватрушка радостно съела с ладони хозяйки хлебную корку и пару морковок. Ополоснув руку в корыте с водой, Тиса накинула на спину кобылки седло. Появился Зошик и сам занялся ремнями.

— А что с Цупом? — спросила Тиса. — На вечер к градоначальнику нас новобранец возил. Может, ему настой трезвучая опять приготовить?

— Трезвучай ему точно не нужен, — хохотнул Зошик. — Живот у него тогда прихватило, да так и продолжается. Как хмельное в рот нальет, так на горшок бежит. А так жив-здоров, четыре ходки сделал вчера на базар по распоряжению Жича.

— Странная непереносимость, — хмыкнула Тиса. — Ты ему передай, пусть в лазарет зайдет.

— Скажу, — пообещал Зошик. — Только ему же на пользу, если эта болячка продержится.

Конюх помог капитанской дочери подняться в седло.

— Слыхал, вы у градоначальника на обеде с новым наместным колдуном кушали.