Обжигающие оковы любви - [24]

Наконец выплакав все свои обиды, покачиваясь, я поднялась на ноги.

– Жду вас наверху, миледи, – сказала Джит, вытирая передником мои слезы. – Не грустите, все будет хорошо.

– Да, сейчас поднимусь, – кивнула я.

– А эту шкатулку здесь оставите?

Я встрепенулась, увидев в руках служанки резную деревянную коробку.

– Совсем забыла о ней, – проговорила я. Первым моим порывом было бросить щедрое отцовское наследство, но я все же не нашла в себе силы отказаться от последней памяти. – Еще не решила.

– Тогда я поставлю на постель.

Джит вышла, а я подошла к шкатулке и распахнула ее. Ничего не изменилось, на черном бархате все так же сиротливо лежал высохший цветок. Я внимательно всмотрелась в потерявший краски, совершенно серый бутон, а в голове появилась неожиданная мысль.

А что, если я покажу его тому милому старичку из зимнего сада? Возможно, садовник прольет свет хотя бы на название цветка, и тогда мне станет более понятен смысл такого поступка отца. Если, конечно, в этом вообще есть смысл. Нет, отец не мог так жестоко посмеяться надо мной, он подарил мне Вейна, а если и не проявлял излишней щедрости, то никогда не отказывал в необходимых тратах. Я всегда была накормлена, одета и жила в тепле. Тут явно что-то не так.

Завернув шкатулку в свой платок, я зажала ее под мышкой и, выйдя в коридор, пошла не к ступеням, ведущим на третий этаж, а влево, где в темном углу притаился закуток с узкой винтовой лестницей.

Сердце колотилось часто-часто, руки от волнения подрагивали, но я упрямо пробиралась наверх, туда, где воздух с каждым вздохом становился теплее, туда, где нос начинала щекотать карусель ароматов, а взор ласкало солнце, нагревавшее стеклянный купол крыши.

Я тронула потайную дверцу, которая тут же распахнулась, впуская меня в маленькое лето. Садовник, сгорбившись, тащил тяжелую флягу с водой, но, увидев меня, тут же одарил улыбкой, которая преобразила усыпанное глубокими морщинами изможденное лицо.

– Добрый день, – пробормотала я, не решаясь идти дальше. Я не знала, как он воспримет меня в свете последних событий, но доброжелательный настрой, с которым меня встретили, давал шанс на разговор.

– Леди Лорейн, – поклонился старик.

– Вы знаете, как меня зовут, – погрустнела я.

– Я редко выхожу за пределы сада. Но, признаюсь, даже до меня дошли некоторые слухи. Не поможете мне?

– Конечно, – тут же отозвалась я, обрадованная перемене темы беседы, и схватилась за ручку фляги с другой стороны. Вместе мы донесли ее до стены и поставили рядом с мешками земли.

– Сейчас добыть почву стало труднее, чем изумруды в шахте. – Садовник вытер серым от грязи платком лоб и закатал рукава, готовясь заняться поливкой.

– А вы так и не назвали своего имени, – напомнила я, наблюдая, как он наливает ковшом воду в деревянную лейку.

– Правда? Это все старость, леди, – хмыкнул старик. – Меня зовут Нилс.

Я расправила юбки и изящно поклонилась.

– Приятно познакомиться, господин Нилс.

– Ну что вы, леди, я не достоин таких почестей, – смутился старик. – Это ведь я должен стоять перед вами на коленях, да проклятый артрит не позволяет даже толком согнуться. Надо бы уже уходить на покой, да сад оставить не на кого, прошлый год я сильно приболел, так девки так залили растения, что некоторые погибли. Вот несчастье было.

– Вам нужен помощник, – подсказала я.

– Да есть один паренек на примете, – отозвался Нилс. – Захаживал ко мне, пока мальцом был. Кузнецов сын, смышленый мальчуган. А как его старший брат помер, так отец нагрузил работой в кузне, хочет дела передать. Какие уж тут цветочки, несолидно.

– Нилс, у меня к вам дело, – заявила я, показывая шкатулку.

– Ну-ка, ну-ка… – Старик подошел ко мне и стал внимательно разглядывать содержимое. – Как он к вам попал?

– Мне оставил его отец, – призналась я. – Возможно, это связано с воспоминаниями, память детства, когда Эллария была еще прежней. Вы когда-нибудь видели такой раньше?

– Довелось, – отозвался Нилс, он разволновался, обошел куст с розами и присел на скамейку. – Всего один раз, в Аманэль.

– В покоренной стране?

Я нахмурилась и подошла к старику, который, казалось, хотел убежать от меня или от того, что я держала в руках.

– Этот цветок был карминно-красный, подобно вашим волосам, и сиял, отражая солнечные лучи. Солдаты, не видавшие раньше такой диковинки, стали срывать их, но бутоны, оказавшиеся в руках, тут же гасли и серели, оборачиваясь в пепел. Мне так и не удалось привезти с собой образец.

Лейка, которую он все еще держал, выпала из рук, и на полу разлилась большая лужа, но садовник даже не взглянул вниз.

– Наверное, очень красиво, – вздохнула я.

– Ваш отец был в Аманэль?

– Да, – не стала я отрицать. – Значит, он сохранил его как трофей. Один из многих, что привез из похода.

– Скорее всего, – согласился Нилс. Он неожиданно протянул дрожащую руку, чтобы коснуться цветка, но тут же отдернул ее, увидев щепотку праха от лепестка, который разрушил Кордан.

– Спасибо, что помогли мне, – поблагодарила я.

– Рассказал все, что знал, – отозвался старик и, захлопнув крышку шкатулки, бросил на нее сверху мой платок. – И на всякий случай, леди, мой вам совет: больше никому это не показывайте.