Обжалованию подлежит - [11]
— Неплохо к тому же взмахнуть облезлым портфелем с вечно неисправной застежкой, — добавил бывший председатель оргкома — главного органа самоуправления.
— А что у нас тогда имелось исправного и не облезлого? — прошелестел женский надтреснутый голос и в замешательстве смолк.
Та, кого нелегко было опознать (лишь кто-то шепнул: «Неужто Корина?»), уставилась на входные двери, впустившие посетителя. Вошедшего рассматривали и остальные. Яшка Зубрила? Ну да, Полунин! Яша… Яков Арнольдович… Отчество стало известным уже в зрелые годы — мелькало в газетах. Единственный на всю школу аккуратист оказался единственным запоздавшим. И то на считанные минуты. Приход, точнее, приезд знаменитого ленинградца вызвал не только повышенный интерес, но и чувство неловкости. Особенно у былых острословов и мастеров стенгазетных карикатур. Но мог ли кто из его однокашников предположить, что в поднимаемой на смех дотошности, в упорном стремлении к точности, не свойственной остальным, именно в собранности Зубрилы намечался, угадывался будущий хирург наивысшего класса!
Яша… Сухонькая, как бы истаявшая с годами Корина — даже голос ее способен лишь шелестеть — укрылась за спины былых однокашников. Да и все они были несколько ошарашены, стараясь нащупать правильный тон в присутствии знаменитости. Не проявить излишнего любопытства, не выказать чрезмерной почтительности…
— Прошу к столам, — провозгласила Казиатко Елена, она же инициатор нынешнего вечернего сбора.
В апреле к ней на квартиру стекались почтовые переводы — с каждого по десятке — установленный финансовый вклад. В недавнем прошлом лектор, доцент, сейчас уже пенсионерка, она уверенно, по-хозяйски распахнула тяжелые двери, направилась к центру «покоя».
— Приступим? — председательским тоном произнесла Казиатко и выждала, пока все рассядутся по местам. На фоне темно-красной стены мягко светились ее уложенные короной ровно поседевшие косы, чернел, чуть поблескивая, парадный костюм, вполне заменяющий вечернее платье. Елена Казиатко — и модница! В памяти однокашников она запечатлелась стриженной под мальчишку, той отчаянной Ленкой, которую в стенгазете изображали либо в косоворотке, либо в гимнастерке с портупеей через плечо. Подвешенная сбоку планшетка работала под «товарища маузера». Карикатуры сопровождало, скажем, такое: «То ли парень, то ли деваха. То ли штаны, то ли рубаха». Нормальное по тем понятиям остроумие.
Сейчас эта «деваха», увенчанная серебристыми косами, вскинула руку.
— Ребята! — обращение прозвучало естественно. — Ребята, тихо. Есть предложение: все друг с другом на «ты». Нет возражений?
Единогласное: конечно, на «ты»! Однако кто эти «ты»? Часть москвичей хоть изредка да встречалась, но поди распознай личность, с которой не сталкивался десятилетия. Проделай рывок из старости обратно в отрочество. Некто сильно сутулый, с розовым благообразным лицом, точно оправдываясь, сказал:
— Что, если начать с переклички?
— Даешь! — словцо из лексикона школьных времен.
— Даешь фамилию плюс кто есть кто! — «Кто есть кто» принадлежало нынешним дням.
Полунин мог не заявлять о себе, о своей причастности к онкологии. Зато жилистый бритоголовый мужчина, придвинувший было к себе буженину, с готовностью пробасил:
— Я такой-то. Директор крупного завода.
Рапорт за рапортом:
— Я такая-то. Пожизненный библиотекарь.
— Такой-то. Работал в КБ, с год как вышел на пенсию.
— Я Дина Кричман. Не опознали? — комический вздох. — Слишком рано меня в бабушки упекли.
Тембр голоса оказался долговечнее внешности. Не успевали сообщить данные о себе, узнавались на слух. Раздобревшая или, напротив, подсушенная временем физиономия тут же начинала обретать давнишние черты. Подобное, надо думать, испытывает пассажир корабля, вооруженный цейсовским безотказным биноклем, вглядываясь в приближающиеся очертания берега, покинутого годы назад.
За столами становилось все шумней и шумней. Вскакивали, менялись местами. От столов, уставленных блюдами, доносились влекущие запахи отнюдь не повседневной еды. Но соблазн от них вытесняло стремление пообщаться. Как ты? А ты? Ну докладывай… Старость не красит, однако «мальчики», к удивлению их одноклассниц, пожалуй, даже «получшели». В годы совместной учебы девочки были ярче, раньше сформировались, с полным правом поглядывали на юнцов свысока. А сейчас? На смену былой угловатости пришла мужская уверенность, основательность, а то и армейская выправка. Куда ни глянь — ветераны. Большинство к тому же при деле. Наряду со знаменитым ленинградским врачом находятся весьма заслуженный тренер, начцеха, доктор наук…
Поднялись, провозгласили тост в память тех, кому ни на каких сборищах уже не бывать.
Пока осушали бокалы, поскрипывая темно-красными стульями по ворсу ковра того же оттенка, у многих мелькнуло: «А ведь тогда мы не знали напитков крепче кваса или ситро». Действительно ведь не знали. Спиртное, зачисленное в «наследие», возрожденное нэпом, отвергалось с подростковым пылом. Пожалуй, не случайно устроители слета заказали лишь сухие легкие вина, в придачу к ним сок да боржом.
Тот из двоих преподавателей, который прославился как германист и давно пребывает в профессорском звании, кто румян, вальяжен и вряд ли отказывает себе в коньячке, изучив скромные этикетки бутылок, сообразил одобрительно хмыкнуть:
Какой школе приятно получить новичка вроде Женьки Перчихина? На родительском собрании одна мамаша прямо сказала: «Нельзя в классе держать такого негативиста». Ребята про это пронюхали, и пошло — Женька-Негативист. Слово понятное. Многие ребята увлекаются фото. Черное на негативе получается белым, а белое — черным. Хотите еще понятней? Женька не просто Женька, а Женька-Наоборот.Дома у Жени и вовсе не гладко. Стоит ему полниться в квартире Перчихиных, вещи словно бросаются врассыпную, — так уверяет Надежда Андреевна, мама.
Журнальный вариант повести Наталии Лойко «Ася находит семью» о судьбе девочки-сиротки Аси, попавшей в детский дом. Повесть опубликована в журнале «Пионер» №№ 2–6 в 1958 году.
За свою коротенькую жизнь Ася поглотила немало книжек, где самым несчастным ребенком был круглый сирота. И вот в голод, в разруху она осиротела сама. Ей страшно, теперь все ее могут обидеть, перехитрить… «Все очерствели потому, что бога забыли», — размышляет Ася.Ася провожает на фронт, на гражданскую войну, своего дядю — Андрея. Маленькая, в бархатном капоре, съехавшем набок, она стоит на площади возле вокзала, изнемогая от горьких дум. «Вся земля теперь неприютная, как эта площадь — замусоренная, взъерошенная, чужая» — так кажется Асе.Что же ее ожидает в новом, непонятном ей мире, какие люди займутся ее судьбой? Прежде, как помнится Асе, сирот забирали в приюты.
Что такого уж поразительного может быть в обычной балке — овражке, ложбинке между степными увалами? А вот поди ж ты, раз увидишь — не забудешь.
Детство — самое удивительное и яркое время. Время бесстрашных поступков. Время веселых друзей и увлекательных игр. У каждого это время свое, но у всех оно одинаково прекрасно.
Это седьмой номер журнала. Он содержит много новых произведений автора. Журнал «Испытание рассказом», где испытанию подвергаются и автор и читатель.
Саше 22 года, она живет в Нью-Йорке, у нее вроде бы идеальный бойфренд и необычная работа – мечта, а не жизнь. Но как быть, если твой парень карьерист и во время секса тайком проверяет служебную почту? Что, если твоя работа – помогать другим найти любовь, но сама ты не чувствуешь себя счастливой? Дело в том, что Саша работает матчмейкером – подбирает пары для богатых, но одиноких. А где в современном мире проще всего подобрать пару? Конечно же, в интернете. Сутками она просиживает в Tinder, просматривая профили тех, кто вот-вот ее стараниями обретет личное счастье.
Хеленка Соучкова живет в провинциальном чешском городке в гнетущей атмосфере середины 1970-х. Пражская весна позади, надежды на свободу рухнули. Но Хеленке всего восемь, и в ее мире много других проблем, больших и маленьких, кажущихся смешными и по-настоящему горьких. Смерть ровесницы, страшные сны, школьные обеды, злая учительница, любовь, предательство, фамилия, из-за которой дразнят. А еще запутанные и непонятные отношения взрослых, любимые занятия лепкой и немецким, мечты о Праге. Дитя своего времени, Хеленка принимает все как должное, и благодаря ее рассказу, наивному и абсолютно честному, мы видим эту эпоху без прикрас.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.