Обыкновенный волшебник - [65]

– Альберт? – ухмыльнулась я. – Эйнштейн?

– Когда ты познакомишься с ним поближе, то поймешь, что он даже умнее Эйнштейна, – заверил меня Ярослав. – Только вот писать не умеет, а то бы этот кот нам новую теорию относительности выдал.

– Гхм, вот кто тебе помогает во всем побеждать. Кот! – кивнула я, оглядываясь по сторонам. Альберт обиженно махнул хвостом и ушел в одну из открытых дверей, а Ярослав включил небольшой светильник над зеркалом. Прихожая была пустовата, и высокие потолки только подчеркивали это еще сильнее. Светло-салатовые стены, светлый кафель на полу, высокий зеркальный шкаф и диванчик – вот, пожалуй, и все, если не считать картин или, вернее, постеров по стенам. Их, наверное, подбирал дизайнер с очень странным вкусом. Несколько постеров с карандашных рисунков Леонардо, но не Витрувианский человек, а другие, совсем не такие известные его работы. К примеру, зарисованный в разрезе череп с комментариями самого автора на полях, или младенец в створках фантастической раковины. Были и другие картины. На одной девушка в старинном платье сидела на стульчике в проеме дорожной арки, рядом с ней стоял монах, девушка читала, выражение ее лица было безмятежным и покойным, совсем не таким, какими были лица современных людей. За ее спиной – садик, поле, нескончаемая даль, голубое небо. Утопия, причем банальная. Но что-то было в этой картине странное.

– Что ты видишь? – спросил Ярослав, с интересом подойдя поближе.

– Пастушка и пасторали? – усмехнулась я. – Мирное сельское существование, мечта любого дачника?

– Больше ничего? – уточнил он.

– Красивые цвета, – пожала плечами я. Страхов кивнул и больше ничего не стал спрашивать. Я переходила от постера к постеру, поражаясь неоднородности выбора. Больше всего меня заинтересовал портрет человека с яблоком вместо лица. Где-то я это уже видела.

– Это Рене Магритт. Сейчас многие любят шутить, что это – пиар корпорации Apple, но на самом деле это автопортрет. Называется – сын человеческий.

– А яблоко – это, конечно, искушение? – улыбнулась.

– Да, Василиса, да, – улыбнулся в ответ Ярослав. – Вся наша жизнь состоит из одних сплошных искушений. Ты хочешь что-нибудь? Хочешь есть?

– Я хочу тебя, – ответила я, чувствуя, как сердце в груди стучит сильнее с каждым ударом.

– У тебя, похоже, нет ни стыда, ни совести говорить мне такое, – покачал головой он. – Ты даже не представляешь, что ты со мной делаешь, когда смотришь вот так. С того самого момента, когда ты швырнула в меня газетой, я…

– Это была сильная статья, – ухмыльнулась я и открыла было рот, чтобы сказать что-то еще, но продолжить он мне не дал. Ярослав одним рывком притянул меня к себе и запрокинул мою голову. Он целовал меня и одновременно стаскивал с меня платье, я же в ответ запустила руки под его рубашку.

– Нехорошая девочка, – прошептал он мне на ухо.

– Совсем отбилась от рук, – кивнула я, позволяя ему снять с меня бюстгальтер, наслаждаясь тем, как потемнело его лицо, как забилась жилка на виске от одного вида моего почти совсем обнаженного тела. Он подхватил меня на руки и понес куда-то в глубь квартиры, в большую ванную комнату с зеркальным потолком.

– И как много девушек ты приносил сюда в качестве добычи? – спросила я, пока Ярослав наполнял ванну теплой водой и ароматной пеной.

– Тебе назвать четкое число? За какой период времени?

– За последний месяц, – именно столько дней мы были знакомы со Страховым. Именно столько ночей я думала о нем, засыпая.

– Не скажу, а то ты перестанешь считать меня настоящим мачо, – сказал он, пробуя воду рукой. – А я хочу, чтобы ты считала меня мачо. Это повышает мою самооценку.

– Вот только не надо делать вид, что у тебя проблемы с самооценкой, – фыркнула я, подцепив рукой немного воздушной пены и швырнув ее в него. Ярослав перехватил мою руку и поцеловал ладонь, отчего мое сердце снова забилось с неистовой силой. Я в его руках. Это правда, это происходит со мной.

– У меня есть проблемы только с одной вредной и слишком умной особой, которую я хочу так сильно, что мне даже больно.

– Больно? – рассмеялась я. – В каком месте?

– Ах, вот ты как заговорила? – Ярослав подхватил меня и плюхнул в ванну. Вода расплескалась, некоторые капли попали на пол, но нам обоим было на это наплевать.

– Нет! – притворно испугалась я, а он вдруг одним движением стянул с себя рубашку, а другим – избавился от остальной одежды. Я смотрела на его обнаженное тело, не в силах оторвать взгляда, краснея и бледнея от возбуждения. Он не стал спешить, стоял и любовался произведенным эффектом, и с интересом наблюдал за метаморфозами, происходящими с моим лицом.

– Значит, ты хочешь меня? – переспросил он.

– Ты ждешь, чтобы я умоляла? – фыркнула я, и Ярослав покачал головой. Он забрался ко мне в воду, нимало не интересуясь тем, какое ее количество теперь пролилось на головы соседям снизу, он притянул меня к себе, зачерпнул ладонями мыльную воду и провел руками по моим плечам.

– Я сам готов умолять, Василиса. Тебе кто-нибудь говорил, что ты похожа на фарфоровую статуэтку?

– Нет, не говорил.

– Поцелуй меня, – приказал он, и я послушно приподнялась на коленях, подалась вперед и нежно прикоснулась к его губам, позволив его рукам свободно блуждать по моему теплому телу, ласкать мою грудь, перемещаться во все укромные уголки. Это было настолько чувственной, настолько сводящей с ума пыткой, что я старалась продлить ее как можно дольше, старалась даже не дышать, не шевелиться, чтобы не упустить ни одного тончайшего оттенка охвативших меня эмоций. Я в его руках.