Обыкновенные неприятности - [2]

- А Васька приходил?

- Васька то... Да нет, не приходил.

День проходит скучно, рабочие переругивались друг с другом и как я понял из реплик, что их трактор свалился с крутого берега нашей речушки Курии и они еще хорошо отделались, переломав ребра. Дед травил мне глупые росказни из своей прошлой жизни.

- Дед, - прервал я его, - а почему ты здесь?

- Хрен его знает, старость наверно. Как хватило здеся в груди, я аж вздохнуть не мог, внучка доктора вызвала, а тот меня сразу сюда направил.

- Болит грудь по прежнему?

- Да нет, тяжело только что то.

Мы помолчали и тут дед, перегнувшись с кровати, полез в тумбочку, стоящую рядом с ним.

- Колька, - кряхтит Филипп, - смотри, что мне внучка принесла.

Он выдергивает из тумбочки небольшой транзисторный приемник и ставит себе на грудь.

- Здесь какие то кнопочки надо нажимать. А вот...

Приятная музыка понеслась по комнате и нежный голос затянул: "Я люблю вас Ольга..."

- Дед, сделай потише, - просит один из рабочих.

- Лучше бы включил последние новости, - предлагает другой.

- Да бес его знает, я все кручу это колесико, а он..., только одну станцию и берет, - оправдывается Филипп и действительно кроме писка морзянки и заунывного вытья ничего не слышно. - Колька, на покрути, может тебе повезет.

Дед слезает с кровати и приносит приемник мне, потом возвращается на свою койку. Я тоже кручу колесико и, действительно, кроме одной станции ничего поймать не могу.

- Да у нас же, дыра, - замечает один из рабочих. - В нашем поселке, чтобы заработало несколько программ нужна мощная антенна, а эта пукалка, только и может ловить какую-нибудь... В это время музыка затихла и женский голос сообщил.

- Продолжаем музыкальный вечер, классическая музыка Европы до наших дней...

- Ну вот, завелись, - говорит все тот же голос рабочего. - Коля, сделай его потише.

Я делаю потише и кладу приемник на ухо.

- Передаем отрывки из оперы Джузепе Верди "Дама с камелиями". сообщает мне женский голос из динамика.

Утром у нас в палате переполох. Фаина Александровна и доктор трясут Филиппа.

- Все, - безнадежно машет доктор, - зовите санитаров, пусть выносят.

Рыжая женщина кивает головой и накидывает простынь на голову деда.

- Отмаялся старый, - слышен голос рабочего.

- Цыц, здесь ребенок, - говорит рыжая женщина.

Через десять минут Фаина Александровна и какой-то помятый мужик вывезли деда на каталке из палаты. Я вытер рукой предательскую слезинку и когда опустил ее на одеяло, то задел коробку приемника.

- Его приемник... у меня... остался у меня.

- Ну и держи его у себя, пока кто-нибудь не спросит, - подает голос опять тот же работяга, - все равно вещь бесполезная, раз тащит только одну станцию.

Днем пришла мама. Она работает прессовщицей торфяных брикетов на местном предприятии торфоразработки и поэтому всегда пахнет специфическим запахом горелой земли.

- Ну как ты здесь? - мама склоняется и целует меня в лоб.

- Все нормально. Доктор сказал, что ноги потом оживут... Я вот пытаюсь пошевелить и никак...

- Я знаю, уже говорила с врачом. Все будет хорошо, сынок.

- У нас дедушка Филипп сегодня умер.

- Мир его праху, хороший был человек. Нам во время войны помогал... Можно сказать от голода спас...

- Как там Васька? Ты не знаешь почему он ко мне не заходит?

- Васька к тебе не придет, сынок. Уже больше никогда не придет.

- Он на меня обиделся?

- Нет. Твой друг скончался там в саду, когда вы трясли яблоки. На мину наступил, она и взорвалась. Сегодня его похороны.

У меня защипало глаза и я стал протирать их кулаками.

- Почему на мину, почему, Васька?

- Пенсионер Григорий, чтобы не воровали яблоки, зарыл в саду мины, Васе не повезло.

- А Варька, что с Варькой?

- Варя здесь в больнице, только в женском отделении.

- Я бы этого пенсионера убил, - слышен голос подслушивавшего наш разговор, рабочего. - Сволочь такая, загубил детей, гад.

- Сами виноваты, - отвечает другой работяга, - не хрен было красть. Конечно, Гришка виноват тоже. Идиот, лучшего не придумал, как наказать ребятишек за пару яблок, раскидал мины по участку.

- Вот такие дела, Коленька, - прискорбно заканчивает мать.

Мне очень жаль Ваську, я не могу представить, как же я теперь без него. Бедная Варька где то может мучается от боли.

В палату входит доктор и обращается к нам.

- Как, вы здесь? Сообщили? - кивает матери на меня.

- Да.

Доктор садится на кровать и отрывает мои руки от глаз.

- Ничего, сынок, надо вытерпеть эту боль. Самое важное, теперь тебе выкарабкаться...

- Ваську жалко.

- Конечно, жалко. Деда Филиппа тебе тоже жалко?

- Да.

- Вот видишь, какие у нас потери. Так все время в жизни, сынок, одни зарождаются, другие умирают...

В палату врывается Фаина Александровна.

- Доктор, срочно в шестую палату, там пациентке плохо.

- Иду, иду. Он все переживет, - на прощание доктор проводит ладонью по плечу матери.

После ухода матери, я, чтобы отвлечься от мысли о Ваське, включил приемник деда и положил на ухо. Приятный итальянский тенор, по видимому пел о любви.

Через неделю в нашу палату вошло замотанное бинтами существо.

- Коля, это я, - хрипит оно.

- Варька?

- Ага.