Обычные командировки. Повести об уголовном розыске - [36]

В управлении секретарь Мамбетова подала Александру Дмитриевичу записку: «Александр Дмитриевич! Я понял, в чем ты сомневался. Решил проверить. С меня бешбармак. Приеду к вечеру. Мамбетов».

Дорохов покачал головой, пряча улыбку.

— Что-нибудь не так? — забеспокоилась девушка.

— Все правильно, все как надо. Скажите, пожалуйста, Байкалову, пусть зайдет.

Пока Байкалов рассматривал кусочек воска, взятый у докторши, Дорохов рассказывал:

— Брали мы как-то еще перед войной — дело было в Сибири — одну шайку. Я в то время боксом занимался. Вошел в квартиру, а там вся компания полупьяная, и со страху кто за ножи, кто за кастеты. Один бандит бросился ко мне, смотрю, его кулак железными зубьями ощерился. Удар сблокировал. Поймал на стопинг, но у меня рычаг, рука в смысле, оказался короче. Дошел все-таки кастет. Выплюнул тогда несколько зубов и познакомился с дантистами. Ты лечил когда-нибудь зубы?

— Нет, Александр Дмитриевич!

— Счастливчик! Тогда где тебе знать, что у протезистов воск — первое дело. Бери кого-нибудь в помощники, и начинайте проверять поликлиники. Выписывайте всех пациентов, начиная эдак с конца декабря.

— Почему с декабря? — удивился Байкалов.

— Сам же говоришь: туфли в продажу поступили перед Новым годом. Вот с этой даты и начинайте. А что касается «беззубых», я по себе знаю: к празднику каждому хочется быть с зубами.

Вечером в номер к Дорохову постучали. Вошел пожилой благообразный киргиз и, вежливо поклонившись, сообщил, что Касым Мамбетович ждет полковника, прислал за ним машину, а он, Нуриев, его шофер.

— Что-нибудь случилось? — всполошился Дорохов.

— Нет, аксакал! Все джакши, все хорошо. Полковник Мамбетов дома чай-пай ждет пить.

Дорохов понял, что ему нельзя больше откладывать визита, тем более в праздник, и быстро собрался.

— Как съездили?

— Рахмат. Дорога хорошая.

— А как этот тип?

— Нечай? Плохой человек. Чистый шакал. Пока колесо менял, он прыг из машины и бежать. Мураталы с Касымом догнали. Ничего, Андижан тюрьма крепкий, теперь там сидит.

Большего выяснить Дорохов не сумел: дорога была короткой.

Машина свернула с асфальта в узкий переулок, вдоль которого тянулись высокие глинобитные заборы — дувалы. Возле одного из таких дувалов остановились.

Дорохов захватил сверток с подарками, вошел во двор. Большой дом с мезонином светился просторной застекленной верандой. На пороге их встретил Мамбетов; в белоснежной рубашке и темных брюках он выглядел совсем молодо.

— Заходи, аксакал! Заходи, дорогой. Ждем тебя всем домом.

По обычаю оставили обувь у порога, прошли в дом. Дорохов отметил, что в комнате почти нет мебели. В толстые глинобитные стены были врезаны застекленные шкафы, на полках красовалась посуда.

Вдоль стен прямо на полу лежали свернутые шерстяные и атласные с красивыми узорами одеяла, а на них разбросаны цветастые подушки. Однако посредине комнаты стоял обыкновенный полированный стол.

— Небось, думал, на полу сидеть будешь? Могу такую экзотику устроить. Только долго не усидишь, к этому привычка нужна, — усмехнулся Касым, пододвигая гостю стул.

— А где Алтынай и твой цветник?

— Чучбору готовят. Пельмени такие, весной их стряпают, в начинку вместо мяса разная травка молодая с бараньим жиром идет. Вкусно. А уж плов я сам сготовлю. Это мужское дело. Аллах не разрешает присутствовать женщине при таком священнодействии. Но в мелочах нам можно пользоваться их услугами. Рис они уже перебрали, баранину нарезали, лук искрошили, морковку почистили... А остальное дело мужчин.

Вскоре в комнате появились две девочки. Первую, пожалуй, уже можно было назвать девушкой. Она шла, бесстрастно опустив глаза, как и подобает восточной красавице. Выдавала ее только лукавая ямочка на смуглой щеке. Из-под короткого яркого узбекского платья выглядывали шелковые шаровары, но и они не закрывали стройных ножек, заканчивались чуть ниже колен. Длинные черные волосы струились по спине, перехваченные лентой. Девушка несла высокий медный кувшин затейливой формы и белоснежное полотенце. За ее спиной пряталась девчушка лет шести с небольшим тазиком в руках.

— А вот и цветник, — представил дочек Касым. — Айгуль. А это Венера, — он взял на руки маленькую. Айгуль молча, с достоинством поклонилась, а маленькая поздоровалась и прошептала сначала «салам», а потом «здравствуй».

Александр Дмитриевич развернул сверток и вручил девочкам по огромной кукле, опасаясь в душе, что старшей не понравится столь детский подарок. Но Айгуль обрадовалась не меньше сестры.

— Вот они какие у меня! — похвастался Касым, когда дочери ушли. — Айгуль уже четырнадцать, в восьмом классе учится, музыкальную школу кончает!..

В комнату вошла маленькая полная женщина с круглым румяным лицом и черными, как агат, глазами, с гладко причесанными, чуть отливающими бронзой волосами.

— А это Алтынай, — представил Касым жену.

В его голосе звучала неподдельная гордость, словно он говорил: посмотри, какая красавица, другой такой в целом мире нет. Дорохов подумал, что за много лет совместной жизни Касым и не заметил, как изменилась жена. Она осталась в его глазах той же маленькой стройной девушкой, какой была четверть века назад.