– Знаешь, – странно! – такое чувство, будто я перед тобой в чем-то виноват!.. У тебя взгляд такой – будто я сделал тебе что-то очень плохое… Но я же не при чём вообще! Так родители решили! Я не могу их бросить!… Надо с самого начала очень много работать, чтоб из этого проекта получилась значимая прибыль!…Да и жизнь там… Другая! Не эта вечная грязь …! – Он говорил и говорил, быстрыми, отрывистыми фразами, прерываясь только на короткие затяжки.
Я почти не слышала этих объяснений, улавливая только общий смысл. Он уезжает, так далеко – на самый край земли, приехать – возможно, в гости – сможет не раньше чем через год-полтора, потому что билеты очень дорогие, и … и главное, что следовало из его сбивчивой речи – я в его дальнейшей жизни значусь чем-то вроде старого игрушечного мишутки, нежно любимого в далеком детстве, но потом бестрепетно положенного на склад старых ненужных вещей (спасибо – не на мусорку!). Так что прощался он со мной, вероятнее всего – навсегда…
***
Он уходил, не оборачиваясь. Стремительно шагал, будто хотел поскорее покончить с очень неприятным, но необходимым делом…Вышел за ограду парка и я очень скоро потеряла Его из вида. И… из моей жизни…
Сняла перчатку и прижала ладонь к заснеженному стволу старого дуба. Обжигающий холод, отвлекающая терапия…В пустоте, внезапно поселившейся внутри меня, одиноко плыла строка из полузабытой песни:
Там на самом на краю Земли
В небывалой голубой дали…
Выводил слова тонкий детский голос, без музыки, и от этого, наверно, было бы страшно, если бы не мое состояние…
Больше мыслей не было. Совсем. Только постепенно заполняющая и меня, и окружающий мир – черная, безликая пустота. Где-то краем сознания я понимала, что вокруг меня разные цвета, но повсюду мне виделся только черный цвет… даже небо было черным…и окружающие звуки почти исчезли…
Снежная корочка под рукой начала таять, сбегают капли из-под ладони…И ощущение, что когда-то уже такое со мной было…
Внезапно самым краем глаза я смутно увидела очертания стоящей рядом со мной фигуры – старика в какой-то длинной хламиде, который тоже смотрел вслед убегающему … одновременно мне почудился стариковский вздох, тяжелый – будто полный многовековой усталости…
Я резко обернулась. Но рядом никого не было. А по расчищенной от снега дорожке быстрым шагом ко мне приближался Артём. Заметив, что я на него смотрю – ускорился, почти подбежал, и без всякого приветствия выдохнул: «пожалуйста, пойдем со мной … в кино…Не спрашивай… Просто пойдем… Мне это очень нужно».
И что-то такое было в его взгляде, что остановило победную экспансию черного безмолвия. Я кивнула и взялась за протянутую Артёмом руку.
