Обязан выжить - [4]

Барахла, сваленного у печки, было много, и когда Иртеньев, собравшись с духом, принялся его разбирать, оказалось, что не все оно бросовое. Так, к вящей радости Поли, в самом углу, под грудой заплесневелого тряпья нашлись аккуратно вставленные одно в другое деревянный ушат, бадейка и совершенно целое жестяное ведро со спрятанным в середине чугунком, который женщина тут же отставила в сторону.

Из других вещей, кое-как годных к использованию, обнаружился почти целый чехол для матраса и самая главная находка — вполне приличный топор. Правда, обух его был с трещиной, зато острие не имело щербин и, похоже, хорошо сохранилось. Во всяком случае, когда Иртеньев, наскоро поточив его о подвернувшийся камень, попробовал разрубить им ветку, от удара на дереве получился не излом, а вполне приличный срез.

С мусором пришлось провозиться долго, зато проблема с водой для генеральной уборки решилась быстро. Оказалось, что недалеко от землянки, шагах примерно в сорока, протекал чистенький ручеек с явно специально устроенной бочажиной, к которой еще проглядывалась тропинка.

Натаскав полный ушат воды, Иртеньев заколебался, не зная, что предпринять дальше. Местами облупившаяся печь не внушала доверия, а для проверки ее не было дров. Выручил все тот же ручей, где на берегу Вика заприметил глинистый выход. Набрав так кстати подвернувшегося материала, Иртеньев, как умел, подлатал обмазку и, прихватив топор, отправился за сушняком.

На заготовку топлива у него ушло минимум часа два. Хотя лес начинался сразу за ручьем, валежника там было маловато, а валить сухостой, имея только ненадежный топор, Иртеньев не решался. Но, по прошествии времени, сухие ветки были все-таки найдены, стащены к землянке и порублены.

Когда же Иртеньев принялся заносить дрова внутрь, стараниями Поли в самой землянке пахло уже не сыростью, а водой, дощатые нары были чисто вымыты, в то время как сама хозяйка старательно скребла кухонным ножом мокрую столешницу. Так что Иртеньеву осталось только вплотную заняться печкой.

К его удивлению, дрова в устье печи занялись почти сразу. Во всяком случае, огонек охватил сначала одну веточку, потом другую, пустил струйку дыма, которая качнулась было в землянку, а потом, словно спохватившись, закрутилась и ушла в дымоход. И тогда, раздувая пламя, Вика наконец-то вздохнул с облегчением, так как до этого он все время опасался, что труба окажется забитой.

Пока Иртеньев разжигал печку, Поля, закончив скоблить стол, взялась за пол, и тут выяснилось, что одной ей не справиться. Прежние хозяева натаскали в землянку столько грязи, что пол, как оказалось, выложенный тесом, пришлось не мыть, а скрести.

Старательно помогая Поле, Иртеньев даже пожалел, что на черенке, которым он запустил в наглого мужика, не оказалось лопаты. Счищенной земли пришлось собрать столько, что ее сначала складывали на обломок доски и уже потом выносили.

Пока Иртеньев с Полей таскали грязь, огонь постепенно разгорелся и начал давать ощутимое тепло. Теперь печная тяга хорошо вентилировала землянку, и Вика аккуратно приладил на место снятые рамы.

Тем временем Поля успела выплеснуть себе под ноги целое ведро воды и принялась тереть пол голиком. Не желая мешать ей, Иртеньев вышел наружу и остановился возле куста, на ветках которого проветривался матрасный чехол.

Поразмыслив, Вика пощупал ткань и, убедившись, что она высохла, туго свернул. Потом он сунул получившийся тючок подмышку и отправился вдоль опушки, туда, где вдалеке виднелась старая, потемневшая от времени скирда.

Когда по прошествии времени Вика приволок в землянку под завязку набитый соломой мешок, он увидел, как на печке парит ведро горячей воды, а Поля, низко наклонившись над бадейкой, моет голову. Услыхав хлопок двери, она сразу спохватилась:

— Ой, Викентий Георгич, где ж вы подевались? Я думала, успею… — и Поля принялась торопливо отжимать волосы.

— Да ты мойся, мойся…

Вика кинул получившийся матрас на нары и, заметив, что Поля держит в руке солдатский обмылок, секунду поколебавшись, полез в котомку. Достав оттуда розовый кирпичик с вытиснутым на нем и уже чуть смывшимся овалом, он протянул его Поле.

— На, держи, туалетное, чего простым-то мыть… У тебя вон какой волос густой.

— Это что, мне? — Поля осторожно взяла брусок, понюхала и благодарно улыбнулась. — Ой, а дух-то от него какой!..

— Конечно тебе, — заверил ее Иртеньев и, навалившись на матрас боком, прикрыл глаза.

Вике казалось, что он только на секунду зажмурился, но, видимо, вздремнул он таки порядочно, так как, открыв глаза, увидел совершенно голую Полю, которая, стоя ногами в ушате, поливала себя теплой водой из кружки, одновременно пытаясь тереть спину надетой на руку варежкой.

Вика хотел было отвернуться, но вместо этого, неожиданно для себя, принялся жадно рассматривать обнаженное женское тело. Ему сразу бросилась в глаза на удивление тонкая, несколько удлиненная талия Поли, ее чуть низковатые бедра и тугие, полные, поблескивающие от воды икры.

Вика судорожно сглотнул слюну и чуть севшим голосом предложил:

— Слушай, может, я тебе спину потру?

Поля замерла, неспешно повернула голову и совершенно искренне удивилась: