Обязан выжить - [23]

* * *

Печать, переснятая старым способом, с помощью разрезанной пополам сырой картофелины, получилась что надо. Однако Вика еще долго и придирчиво рассматривал оттиск, потом еще раз глянул на две дописанные им буковки, которые превращали владельца паспорта из Марина в некоего Маринина, и, удостоверившись, что все вроде вышло, положил на стол свежеподделанный документ.

Довольный проделанной работой, Вика не торопясь убрал со стола перочинный ножик, чернильницу, школьную «вставочку», для которой было специально куплено перо «Рондо», и только потом старательно разорвал на мелкие кусочки листик бумаги с аккуратно вычерченной контрольной сеткой.

Покончив с этим, Вика швырнул смятые обрывки в мусорник, отправил туда же половинку картофелины, предварительно как можно тщательнее счистив со среза следы мастики, после чего, с чувством глубокого удовлетворения, принялся расхаживать по номеру, мурлыча себе под нос фривольный мотивчик.

Правда, некий червячок продолжал подспудно точить Вику. Недавно введенные паспорта все еще вызывали повышенный интерес у служащих, а значит, опасность разоблачения становилась весьма реальной.

Устранить сомнения можно было только одним способом. Следовало как-то исхитриться и показать исправленный документ человеку, который по долгу службы все время имеет дело с настоящими паспортами.

И тут Вика вспомнил почту. Ну, конечно же, достаточно обратиться в отдел «До востребования», и все станет ясно. Вдобавок при такой проверке риск сводился к минимуму, и, не откладывая дело в долгий ящик, Иртеньев начал собираться.

Настроение у Вики было приподнятое, и (тут уж одно к одному) вдобавок на выходе из отеля давешний портье обрадовал Иртеньева приятным сообщением:

— Билетик вам заказан, ждем-с…

— Превосходно!

Ответив так, Вика благосклонно посмотрел на почтительно привставшего со своего стула дежурного и, от полноты чувств напевая вполголоса, вышел на улицу. Идти туда же, где произошла встреча с бедолагой Мариным, было, по меньшей мере, неразумно, и Вика целых полчаса кружил по городу, пока не нашел другое отделение, ютившееся в старом бревенчатом доме.

Помещение почты оказалось крошечным, людей многовато, и Вике пришлось постоять в очереди, прежде чем он подал свой паспорт в окошечко, чтобы с самым безразличным видом спросить:

— Для меня… Ничего?

Безликий человек в сатиновых нарукавниках бросил взгляд на Вику, потом старательно прочитал документ и, порывшись в стоявшем перед ним продолговатом ящике с корреспонденцией, возвратил паспорт, отрицательно покачав головой. Вика, как мог, изобразил сожаление и, очень довольный результатом, пошел к двери, на радостях так и не положив паспорт в карман.

Выйдя наружу, Иртеньев секунду постоял на крыль це почтового отделения, решая, в какую сторону направиться, но, едва сойдя со ступенек, с удивлением узнал в идущем навстречу ему человеке откуда-то взявшегося здесь Ясницкого.

Слегка оторопев от неожиданности, Вика почти по-офицерски приложил руку к козырьку своей инженерной фуражки, и как-то само собой у него сорвалось с языка то, о чем он сейчас подумал:

— Вы что, искали меня?

Иртеньев старался говорить как можно приветливее, но, признаться, внезапное появление ротмистра насторожило Вику.

— Да нет, просто на работу иду, а тут вдруг вы… — спокойно пояснил Ясницкий.

— Вы работаете? — Вика попытался загладить оплошность.

— Да, всего лишь экспедитором. В «Общепите».

Такое простое объяснение несколько успокоило Вику, и он, заметив, что все еще держит в левой руке паспорт, поспешно сунул его в карман. Однако Ясницкий, конечно же, обратил внимание на этот жест и, правильно сопоставив его с вывеской почты, вежливо поинтересовался:

— Письма ждать изволите?

На какой-то момент Вика снова растерялся. Если сказать «нет», надо искать другое объяснение, если «да», могут последовать еще вопросы, и уж никоим образом нельзя говорить правду. И тут Ясницкий, от которого не укрылось волнение Вики, сам придя ему на помощь, заговорщически подмигнул.

— Что?.. Небось, женщина?

— Ну, знаешь, это… — многозначительно начал Вика, всем своим видом стараясь показать, что ротмистр угадал.

Обрадованный Ясницкий заулыбался и тут же предложил:

— Пойдем-ка пообедаем, тут за углом столовка «Общепита».

Причин для отказа Вика не видел, тем более что подкрепиться совсем не мешало, и он охотно пошел вместе с ротмистром, по дороге болтая о всяких пустяках.

К удивлению Иртеньева, Ясницкий провел его в какой-то двор и там, окликнув мужика явно кухонно-поварского вида, попросил:

— Слышь, Ефремыча позови…

Вышедший к ним через пару минут Ефремыч, по виду типичный зав общепитовской столовки, увидев, кто его ждет, недовольно сморщился и, кивнув на Иртеньева, бросил:

— Это кто с тобой?

— Сослуживец, — торопливо ответил Ясницкий и попросил: — Понимаешь, Ефремыч, нам с товарищем поговорить надо и, конечно, само собой…

— Ладно, — снисходительно кивнув, Ефремыч пошел первым и уже на ходу кинул через плечо: — Ты работать-то сегодня будешь?

— Буду, буду, вот только… — начал было Ясницкий, но зав довольно добродушно прервал его:

— Да, понимаю, понимаю… Полечу я вас, сослуживцы.