Объяли меня воды до души моей... - [41]

...Man, do not pride yourself on superiority to the animals: they are without sin; and you, with your greatness, defile the earth by your appearance on it, and leave the traces of your foulness after you — alas, it is true of almost every one of us! Love children especially, for they too are sinless, like the angels; they live to soften our hearts and as it were, to guide us. Woe to him who offends a child!..

...Человек, не возносись над животными: они безгрешны, а ты со своим величием гноишь землю своим появлением на ней и след свой гнойный оставляешь после себя — увы, почти всяк из нас! Деток любите особенно, ибо они тоже безгрешны, яко ангелы, и живут для умиления нашего, для очищения сердец наших и как некое указание нам. Горе оскорбившему младенца...

Исана совершенно не был уверен в том, что выбранный им отрывок заинтересует подростков. Сначала он спросил, какой текст им желателен, но они не имели ни малейшего представления, что бы им хотелось читать. Когда он сказал, что посоветуется с Коротышом, человеком начитанным, они решительно воспротивились этому. Подростки не скрывали своего отвращения к нему. Коротыш? Да, он один из наших. Но он как урод в семье. Он нам противнее любого чужака; приходится терпеть его, ничего не поделаешь... Исана выбрал текст из Достоевского, любимого писателя Коротыша, чтобы хоть этим выразить подросткам свой протест, но в тот день, когда он начал чтение и, на его основе, упражнения в устной речи, то, совершенно неожиданно для себя, понял, что глава из Достоевского будет встречена с огромным удовольствием. Потому что поучение старца Зосимы начинается так:

Young man, be not forgetful of prayer. Every time you pray, if your prayer is sincere, there will be new feeling and new meaning in it, which will give you fresh courage, and you will understand that prayer is an education.

Юноша, не забывай молитвы. Каждый раз в молитве твоей, если она искренна, мелькнет новое чувство, а в нем новая мысль, которую ты прежде не знал и которая вновь ободрит тебя; и поймешь, что молитва есть воспитание.

Исана думал, что беседы Зосимы покажутся подросткам слишком уж нравоучительными, а prayer [4] вызовет у них решительный протест. Однако они не только проявили огромный интерес к тексту, но были буквально захвачены словом «prayer». И больше всех увлеклись им Бой и Тамакити! Вернувшись к себе в убежище после ночи, проведенной в подвале Свободных мореплавателей, Исана больше ни разу не появлялся на развалинах киностудии. И Боя не помещали уже на третьем этаже убежища. Обстоятельства сложились так, что Бою пришлось снова начать борьбу с болезнью на койке в подвале съемочного павильона. Инаго тоже ушла из убежища. Иногда она заходила повидаться с Дзином, но о состоянии здоровья Боя не говорила ни слова. Если бы, вступив в Союз свободных мореплавателей, Исана не добился примирения, хотя и внешнего, с самым упорным своим противником, ему бы плохо жилось в окружении подростков. И вдруг именно Бой через неделю после того отвратительного события — Бой с незажившими еще кровоподтеками на лице от побоев Коротыша, но снова полный сил — появился в убежище. Он всем своим видом давал понять, что просто сопровождает Тамакити как один из его гвардейцев. Тамакити и Бой появились перед Исана, который уже перебрался обратно на третий этаж и теперь вместе с сыном слушал магнитофонную запись фортепьянного концерта, и сами предложили примирение. Первым заговорил Бой:

— Такаки сказал, чтобы я пошел к вам. Велел мне признать, что я был тогда неправ.

Затем Тамакити, полностью отказавшись от прежнего своего молчания, начал красноречивые объяснения:

— Вас не убили в тот раз совсем не из-за предательства Коротыша и не потому, что тактика Боя оказалась никуда не годной. У Боя самого были причины отказаться от убийства. Ему явилось видение. Когда он после драки уснул, ему привиделось такое, что он отказался от мысли убить вас, решил не выступать против вас. И сейчас он пришел мириться совсем не потому, что ему велел Такаки.

— Видение?

— Когда Бой проснулся и совсем уж решил убить вас — то ли он еще досматривал сон, то ли не совсем проснулся, — перед ним вдруг появились руки и остановили его. И неведомый голос произнес: не карай этого человека, отложи казнь. Поэтому Бой спокойно проспал до утра и дал вам уйти. Страх здесь ни при чем.

— Вы называете видением сон? — спросил Исана.

— Я думаю, лучше употребить слово «видение» потому, что во время сна появились две руки и в мгновение ока открылся смысл увиденного. Мне тоже часто являются видения. Когда, например, я превышаю скорость на мотоцикле или дерусь с нашими врагами. Да не будь у меня дара ясновидения, как бы я знал, где ожидает меня на дороге крутой поворот, или угадывал, кто враг, кого нужно бить.

— Какой же смысл открылся тогда Бою в его видении?

— Разве я не сказал? Прости! Вот какое это было видение, — снова вместо Боя ответил Тамакити: — Прости и помирись!..

— Я ведь тогда говорил о вещах, которые невозможно простить, — сказал Исана. — И вдруг — прости, помирись?..

— Если все, что вы рассказывали нам в ту ночь, правда, вам никто этого не простит и не помирится с вами. Нет хуже злодея, убившего ребенка, — отрезал Тамакити. — Но есть и другое — вы спасли нашего товарища. Это открылось Бою в его видении, вот почему он и услышал голос: прости, помирись.