Обвинение в убийстве - [7]
– Прекрасно. Мало того, что успешное завершение дела накрепко связано с их профессионализмом – или полным его отсутствием, так теперь еще и мы от этого зависим.
Медведь встряхнулся, как собака, только что выбравшаяся из воды:
– Извини. Прости меня. У тебя хватает забот.
Тим выдавил из себя слабую улыбку:
– Пойду-ка посмотрю, как там моя тупая жена, которая служит в местной полиции.
– Черт, я не это имел в виду.
Тим рассмеялся, и через пару секунд Медведь последовал его примеру, хотя оба вытирали слезы, выступившие на глазах от невыносимой боли.
– Хочешь, я… Можно мне войти?
– Нет. Не сейчас.
Машина Медведя все еще стояла у обочины, когда Тим закрыл за собой парадную дверь. Дом был темным и пустым. Тим оставил Дрей с двумя подругами, но когда жена бывала чем-нибудь расстроена, она всегда предпочитала одиночество.
Он прошел через маленькую гостиную в кухню. Все то время, что они прожили в этом доме, Тим неустанно трудился, пытаясь усовершенствовать его внутреннее пространство. Он заменил паркетом ковровое покрытие в коридорах и спальне, снял хрустальные люстры и сделал встроенные в потолок светильники, от которых исходил приятный мягкий свет.
На столе стоял именинный торт Джинни – неразрезанный, с покрытой глазурью верхушкой. Дрей настояла на том, чтобы самой испечь торт, хотя почти не умела готовить. Торт вышел неровным, кривобоким, и видно было, что глазурь наносили несколько раз в тщетных попытках поправить дело. Джуди Хартли – ближайшая соседка, дети которой уже выросли и только что покинули родительский кров, предложила Дрей помочь с тортом, но та отказалась. Она взяла на работе отгул, как делала каждый год в день рождения Джинни, и полная решимости и упорства корпела над кулинарными книгами, которые одолжила у соседей, вынимала из духовки торт за тортом, пока не получился такой, который она сочла приемлемым.
Дрей на кухне не оказалось, хотя дверца шкафа, где хранилось спиртное, была открыта. В шкафу не хватало коллекционной бутылки водки.
Тим, стараясь не шуметь, прошел по коридору к спальне. Аккуратно заправленная кровать была пуста. Он посмотрел в ванной – тоже никого. Тогда он заглянул в комнату Джинни. Дрей сидела в темноте, в ногах у нее стояла бутылка, и мерцающий отблеск света падал на ее лицо. На ковре перед ней лежали сотовый телефон и карманный компьютер. Их дисплеи все еще светились.
Ее лицо казалось крайне изможденным и осунувшимся от горя. Три года назад она засекла пятнадцатилетнего подростка, убегавшего из офиса в Вентуре с кучей портативных компьютеров в руках. Он пытался отстреливаться, и Дрей всадила в него две пули. Но когда она в тот день пришла домой, выражение лица у нее было не такое страшное, как сейчас.
Тим закрыл за собой дверь и сел возле Дрей. Он взял жену за руку; рука была потной и горячей. Дрей не подняла голову, но сжала его пальцы, как будто только и ждала прикосновения.
Тим уставился на кровать Джинни, стоявшую среди россыпи желтых и розовых цветов, едва различимых на обоях.
Он подумал о последних минутах жизни дочери и о том, где мог быть в это время. Он клал свой пистолет в сейф для хранения оружия, когда ее схватили на улице. Ехал в магазин за розовыми свечками, когда началось расчленение.
То, что он не мог представить лицо сообщника Кинделла, было дополнительной пыткой. Еще одна насмешка над его воображаемой способностью контролировать свой мир. От одной мысли о том, что в расчленении участвовали двое, Тима окатывала волна удушливого отвращения. Двое мужчин, расчленяющих ребенка. Он представил себе унылую физиономию Кинделла и задумался о том, отведено ли в аду специальное место для убийц детей. Он немного потешил себя, представляя муки, которые их там ожидают. Тим никогда не был особо религиозен, но эти мысли вдруг возникли из глубин его сознания, скрытых от света разума.
Голос Дрей, спокойный, но хриплый от слез, выдернул его из мрачных раздумий:
– Я была одна весь вечер… сидела с Триной, и Джоан, и чертовой Джуди Хартли… развозила других детей по домам… ждала подтверждения идентификации личности, звонила нашим родственникам, чтобы им не пришлось услышать об этом из… или прочитать в…
Она медленно подняла голову; челка упала ей на глаза. Она сделала еще один глоток из бутылки.
– Фаулер звонил.
– Дрей…
– Почему ты не приехал ко мне?
Он и не подозревал, что в его душе, до краев полной горя, еще осталось место для других чувств, но стыд вдруг нахлынул на него горячей волной.
– Прости.
Чувство разверзшейся между ними пропасти болью отозвалось у него в животе. Он вспомнил, как они полюбили друг друга – поразительно быстро. У обоих было тяжелое детство с чередой горьких разочарований и жестоких уроков, которое полностью отбило у них охоту полагаться на кого бы то ни было. И вот вопреки всему они оказались словно привязаны друг к другу. Они просиживали ночи напролет, разговаривая и обнимаясь; спешили через весь город, чтобы вместе пообедать, потому что они не могли дожить до вечера, ни разу не прикоснувшись друг к другу. Каждая деталь первых месяцев их знакомства с поразительной ясностью высветилась в его памяти – как он в машине держал руль и переключал скорость левой рукой, чтобы правой все время держать ее за руку; тихий звук, который она издавала, когда улыбалась, – будто вот-вот рассмеется от души. Как у нее болели щеки, когда она краснела, услышав комплимент в свой адрес (она говорила, что ощущение похоже на уколы сотни иголок), и ей приходилось с улыбкой на лице массировать щеки кончиками пальцев, пока он в конце концов не начал делать это сам. Как на прошлой неделе он вытащил ее на медленный танец, когда в ночном эфире замурлыкал Элвис; Джинни сказала, что ее тошнит, и ушла в свою комнату.
Ли Хеннинг, дочь голливудского продюсера, хрупкая, немного неуклюжая девятнадцатилетняя студентка с печальными серо-зелеными глазами, попадает в сети Программы — могущественной секты, манипулирующей своими последователями, полностью лишая их воли и опустошая кошельки. Через три месяца родители, отчаявшиеся найти дочь с помощью ФБР, ЦРУ, полиции Лос-Анджелеса и частного детектива, обращаются к Тиму Рэкли.Специалист берется за это дело в память о собственной дочери, убитой год назад. Он идет на крайнюю меру — сам присоединяется к Программе и становится рабом Учителя.Грегг Гервиц — автор триллеров, высоко оцененных читателями всего мира, первый в рейтинге Los Angeles Times.
У стопроцентного профессионала – бескомпромиссного и опасного судебного исполнителя Тима Рэкли есть только одно слабое место – его семья. Тим так и не смог прийти в себя после внезапной и ужасной гибели дочери. Но судьба бьет второй раз в то же самое место.В новом деле Тима Рэкли – о противостоянии двух байкерских группировок – жертвой становится его беременная жена. Сумеет ли Тим спасти ее и их еще не родившегося ребенка?В любом случае Тиму вновь понадобится все, за что его называют специалистом. Настоящий профи, он сможет определить, что разборки мотоциклистов – лишь прикрытие для виртуозной партии, где главный приз – опийный мак.Рэкли-человек задохнется от боли и тревоги за семью.
Эван Смоак – человек с опасным прошлым. Еще в детстве он стал участником секретной программы «Сирота». Повзрослев, он понял, что его предали и использовали в грязных играх. Приобретенные навыки помогли ему исчезнуть, стать человеком из Ниоткуда… Спустя годы кто-то стал преследовать Эвана. Кто-то с подобными навыками и профессиональной подготовкой. Но почему именно сейчас? И кто этот таинственный противник, равный ему по силам и умениям?..
Эта книга не о любви и не о вере. Эта книга, в которой любовь и вера выступили в роли необходимых инструментов, подобных перу и чернилам. Эта книга о тьме. О той тьме, в которой мы веселимся и смеемся, в которой любим и верим, в которой готовы умирать. О той тьме, в которой мы привыкли жить.
Эти рассказы о том, что может произойти с каждым, стоит только осознать одну важную вещь: если в вашей жизни есть страх, не стоит толковать себе, что это лишь детское безумство. Ты узнаешь, почему восьмилетний мальчик так сильно боялся темноты; как девочка стала слышать голос из своего дневника; как школьники пытались подшутить над мертвыми, и как четверо ребят мечтали о лучшей жизни, а получили… то, что получили.
Зуав играет с собой, как бы пошло это не звучало — это правда. Его сознание возникло в плавильном котле бесконечных фантастических и мифологических миров, придуманных человечеством за все время своего существования. Нейросеть сглаживает стыки, трансформирует и изгибает игровое пространство, подгоняя его под уникальный путь Зуава.
Впервые на русском — дебютный роман молодой англичанки Фионы Мозли, вошедший в шорт-лист Букеровской премии 2017 года. Критики не скупились на похвалы: «ошеломительный дебют… доподлинное чудо…» (Evening Standard), «искусно выстроенная современная притча, выдающееся достижение» (Times Literary Supplement). Газета Guardian охарактеризовала этот роман как «сельский нуар, пропитанный мифами и легендами заповедного Йоркшира», а Sunday Times — как «приключения Ганзеля и Гретель в мире „Крестного отца“». Итак, добро пожаловать в Элмет — так называлось королевство древних бриттов, располагавшееся на территории современного Йоркшира.
Кэти тяжело переживает смерть близкой подруги Элоиз — самой красивой, интересной и талантливой женщины на свете. Муж Кэти, психиатр, пытается вытащить жену из депрессии. Но терапия и лекарства не помогают, Кэти никак не может отпустить подругу. Неудивительно, ведь Элоиз постоянно приходит к ней во сне и говорит загадками, просит выяснить некую «правду» и не верить «ему». А потом и вовсе начинает мерещиться повсюду. И тогда Кэти начинает сомневаться: на самом ли деле ее подруга мертва?
Лили скрывает травмирующее прошлое под колючей внешностью, но в третьей книге эксперт по карате опускает свою защиту, на достаточно долго время, чтобы помириться с семьей и помочь раскрыть ряд ужасных убийств. Вернувшись в родной город Бартли (в двух шагах от места, где она живет в Шекспире, штат Арканзас) на свадьбу сестры Верены, Лили с головой погружается в расследование о похищении восьмилетней давности. После того, как ее бывший возлюбленный и друг Джек Лидз (частный сыщик с сомнительным прошлым) приезжает, чтобы проверить анонимную подсказку, что похититель и пропавшая девочка находятся в Бартли.