Обвал - [8]
- Мехди я.
- А что ты делаешь здесь?
- Муталим, учусь.
- А почему ты спишь здесь, а не дома?
- Мечеть мой дом, другого у меня нет.
Эти двое переговорили между собой по-русски.
- Вставай, иди во двор. Там все узнаешь.
Мехди накинул на себя старое пальто и пошел к выходу. Солдаты обшаривали все углы мечети, заворачивали ковры, швыряли и опрокидывали полки со священной литературой на пол.
В этой сутолоке он еле нашел в прихожей свои боржи, * его вытолкали за дверь.
Во двор мечети потоком входили мужчины села - их просто сгоняли. Забор по периметру освещался фарами машин. На углах пулеметы. По-над забором автоматчики.
- Что это происходит? - спросил он у первого попавшего ему навстречу.
- А происходит мальчик, День Киямата! * - хриплым голосом ответил тот. - Вот что происходит.
Они, чужаки, действовали четко.
Рассвело, а все взрослое мужское население уже было во дворе мечети, внутри забора, окруженное со всех сторон автоматическами. А потом торжествующие чужаки объявили свою волю аборигенам: вы покинете эту землю навсегда, будете жить в других краях, вам неведомых доселе, так мы решили.
Старик Цоки, услыхав такую страшную весть, выхватил кинжал и с криком «Я Аллах!» бросился на группу их начальников. Автоматная очередь сразила старика, он, бездыханный, рухнул к ногам убийц.
Они действовали четко.
Мужчины из одной семьи вызывались по списку. Их выводили со двора мечети, сажали на машину, подвозили к дому, пятнадцать минут на сборы - и на станцию. А там - в товарные вагоны, набивали битком «для экономии транспортных средств».
Двор мечети так же быстро стал опустошаться, как на рассвете заполнялся.
Они действовали четко. У них большой опыт творить зло от предков. Все было предусмотрено до мелочей.
После обеда их осталось несколько человек.
У самой стены мечети на разостланной бурке покоилось тело Цоки. Неподалеку от него лежала старушка Чабиха. Ее утром привезли солдаты вместе с постелью, но во внутрь мечети занести не позволили, положили тут. Был тут престарелый одинокий Бачи. Старушка куталась в одеяло, силясь согреться.
- Что-то долго не едет их врачебная машина. Бача, тебя тоже, наверное, повезут на ней - так как ты очень старый.
- Уж лучше бы нас, Чабиха, оставили дома. Что им нужно от нас, стариков?
- Просто всех увозят, чтоб духу нашего тут не было.
Неумолчно напевал свой зикр блаженный Иби.
Время от времени он приходил в экстаз, вскакивал с цоколя мечети и кружился в священном танце. Два аварца-пастуха требовали выпустить их, заявляя, что они не ингуши, но не имели с собой никаких бумаг.
Мехди сидел на карточках и смотрел на все это отрешенными глазами.
Он сегодня не сотворил утренний намаз - первый раз в жизни, ему не позволили отмолиться и в обед. Его книги лежат там, в мечети, разбросанные по полу. Солдаты их попирали ногами. Такое возможно? Или он видит кошмарный сон?
Они сидели дотемна, а их сторожил один солдатик с винтовкой. Ни на шаг никого не отпускал, чуть что - клацал затвором:
- А ну садись! Застрелю!
С села неслись плачь женщин и детей, рев скота, лай собак, рев моторов и одиночные выстрелы.
Шел снег. Солдаты, чтоб согреться жгли плетни, которыми хозяева так старательно городили свои участки. Страшный был день!
Мехди думал, сидя на цоколе мечети, думал о своей жизни…
Мехди был сирота. Мать, в тяжелых муках родив сына, глубоко и облегченно вздохнула, закрыла глаза и тихо отошла в мир иной.
Отца не стало, когда мальчику было всего-то четыре года. Он остался на попечении тетки, старшей сестры отца, вечно больной и по этой причине незамужней.
Каждое утро мимо двора Мехди шли мальчики с истрепанными жуджами
Мехди стоял у калитки. Он на лицо знал каждого, хотя имен их не мог назвать.
- Ва-а, мальчики! Вы куда идете?
- Учиться.
- А зачем вам дрова?
- Топить, чтоб в худжре * было тепло.
- А чему вы учитесь?
- Корану.
- Возьмите меня с собой.
- Пусть старшие твои поговорят с муллой. Скажи отцу.
- У меня нет отца.
- Матери скажи.
- Матери тоже нет.
- А кто есть?
- Дяци *, но она большая. Она не пойдет.
Это продолжалось два года подряд.
Однажды один добродушный большой мальчик снял его с плетня, посадил себе на плечи и понес с собой. Под ногами была непролазная грязь.
- Мулла, это тот мальчик, о котором мы тебе рассказывали.
Мулла поманил его пальцем.
- Поди-ка сюда, маленький муталим. Как тебя звать?
Мехди робко подошел и назвал себя.
- Ты хочешь учиться, Мехди?
- Хочу.
- Ты будешь меня слушаться?
- Буду.
- Ты любишь играть с мальчиками?
- Нет. Я никогда не играю.
- А что ты всегда делаешь?
- Думаю.
- Думаешь?
- Да.
- Про что?
- Про все.
Мулла подпер холодную стенку овчиной, внимательно стал рассматривать худенького мальчика.
- Вот сегодня ты про что думал?
- Я сел на плетень и смотрел на небо. Тучи идут и идут. Спешат. Одни похожи на коней, другие на барашек. Идут и идут, задние подгоняют передних. Наверное, у них такое дело, что надо спешить. Я думал: где они остановятся.
- Это Божьи дела, Мехди.
- Да. Тетя так и сказала.
Старый мулла взял клочок бумаги и написал четыре буквы: алиф, бб, тб, сб.
- Если за день выучишь эти буквы, будешь у меня учиться. Найдем для тебя джуджу. А три полена будешь носить?
Польский писатель Юзеф Игнацы Крашевский (1812–1887) известен как крупный, талантливый исторический романист, предтеча и наставник польского реализма.
В сборник грузинского советского писателя Григола Чиковани вошли рассказы, воссоздающие картины далекого прошлого одного из уголков Грузии — Одиши (Мегрелии) в тот период, когда Грузия стонала под пятой турецких захватчиков. Патриотизм, свободолюбие, мужество — вот основные черты, характеризующие героев рассказов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Александр Филонов о книге Джона Джея Робинсона «Темницы, Огонь и Мечи».Я всегда считал, что религии подобны людям: пока мы молоды, мы категоричны в своих суждениях, дерзки и готовы драться за них. И только с возрастом приходит умение понимать других и даже высшая форма дерзости – способность увидеть и признать собственные ошибки. Восточные религии, рассуждал я, веротерпимы и миролюбивы, в иудаизме – религии Ветхого Завета – молитва за мир занимает чуть ли не центральное место. И даже христианство – религия Нового Завета – уже пережило двадцать веков и набралось терпимости, но пока было помоложе – шли бесчисленные войны за веру, насильственное обращение язычников (вспомните хотя бы крещение Руси, когда киевлян загоняли в Днепр, чтобы народ принял крещение водой)… Поэтому, думал я, мусульманская религия, как самая молодая, столь воинственна и нетерпима к инакомыслию.
После "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова выражение "написать роман о Понтии Пилате" вызывает, мягко говоря, двусмысленные ассоциации. Тем не менее, после успешного "Евангелия от Афрания" Кирилла Еськова, экспериментировать на эту тему вроде бы не считается совсем уж дурным тоном.1.0 — создание файла.
Роман «Гвади Бигва» принес его автору Лео Киачели широкую популярность и выдвинул в первые ряды советских прозаиков.Тема романа — преодоление пережитков прошлого, возрождение личности.С юмором и сочувствием к своему непутевому, беспечному герою — пришибленному нищетой и бесправием Гвади Бигве — показывает писатель, как в новых условиях жизни человек обретает достоинство, «выпрямляется», становится полноправным членом общества.Роман написан увлекательно, живо и читается с неослабевающим интересом.