Обскура - [6]

— Твои родители обращались в полицию? — со вздохом спросил Жан.

Задать вопрос — уже означает впутаться в дело…

Парнишка пожал плечами. Жан смотрел на него с любопытством: явно должно было быть какое-то продолжение.

— С тех пор как она ушла из дома, их больше не заботило, что с ней. С них и без того хватило… Не говоря уже о том, что полицейским плевать на таких девушек, как моя сестра. У них других забот полон рот. Отец все же ходил в полицию, потому что я его очень просил. Но там ему сказали, что рано или поздно либо она сама объявится, либо ее найдут мертвой… — Мальчик умолк и после недолгой паузы прибавил: — Я даже ходил в больницу Сен-Лазар — пару раз ее отправляли туда, когда она подхватывала заразу. Но ее там не оказалось.

— Но чем же я здесь могу помочь, малыш?

— Попросите полицейских, чтобы они ее нашли…

— Я?

— Вас они послушают, — произнес мальчик с мольбой в голосе.

Витая лестница, круто уходящая вниз, словно приглашала Жана не мешкая спуститься по ступенькам и вернуться домой.

— Хорошо, я это сделаю, — пообещал он. — Как, ты сказал, ее зовут? Полина?..

— Да, Полина Мопен. Но вообще она больше известна как Полетта. Она рыжая, как я…

Жану захотелось погладить парнишку по голове, но тот выглядел слишком серьезным, как и его просьба, так что подобная фамильярность была бы неуместна.

— А тебя как зовут? Ты говорил, но я запамятовал… — Он развел руками. — Слишком устал, помогая твоему братишке появиться на свет.

— Анж.

Жан кивнул.

— Хорошо, Анж, я этим займусь, — сказал он и начал спускаться по лестнице.

Когда до нижней площадки оставалось всего несколько ступенек, Жан поднял голову. Опершись на перила обеими руками и подбородком, Анж пристально смотрел на него темными глазами, подернутыми дымкой печали; этот взгляд был как последнее напоминание о том, чтобы он не забыл выполнить просьбу. Жан помахал мальчику рукой и продолжал спускаться.

Когда он вышел на улицу, мимо проезжал фиакр, который везли скачущие рысью лошади. Колеса фиакра попали в лужу, и брюки и ботинки Жана обдало грязной водой. Он выругался. Знакомый полицейский сержант, успевший вовремя отскочить, слегка ухмыльнулся. Затем оба зашагали по направлению к Сене.

— Послушайте, — заговорил Жан, когда они проходили мимо церкви Сен-Жермен-де-Пре, — тот мальчик, который вчера вас вызвал, говорит, что его сестра исчезла две недели назад. Судя по всему, она была публичной женщиной — хотя напрямую он этого не говорил. Он также не сказал, был ли у нее «желтый билет». Скорее всего, нет… Что полагается делать в таких случаях? Ей семнадцать лет, ее зовут Полина Мопен. Хотя больше она известна как Полетта.

Сержант вынул из кармана плитку табака и скрутил сигарету. Затем провел по ней языком, чтобы склеить, и сунул в рот — она почти полностью исчезла в его густых усах. Видимо, он почувствовал важность просьбы и, чтобы придать себе веса, нарочно медлил с ответом. Жан взглянул на небо. Несколько звезд еще мерцали слабым светом. Если он не будет слишком задерживаться, то ляжет в постель еще до окончательного наступления дня.

— Таких девиц исчезает около двух тысяч в год в одном только Париже. Но это не значит, что нужно обязательно ждать самого худшего. Большинство уезжают в провинцию, без документов, некоторые даже исправляются, встают на честный путь, занимаются хозяйством. При этом не всегда берут на себя труд уведомить об этом близких.

— А если это не тот случай?

— Ну, вообще-то этими делами занимается полиция нравов, — ответил полицейский, зажигая сигарету. — Но если у вашей девицы даже нет «желтого билета», то это и не их забота. Так что, доктор, вряд ли вы сможете что-то сделать для этой малышки. Может быть, она просто решила подышать свежим воздухом в деревне, и ее поездка продлилась дольше, чем она рассчитывала. Так или иначе, не стоит расстраиваться. Таких девчонок пруд пруди… — Сержант затянулся, выпустил дым и с легкой насмешкой спросил: — Проводить вас до набережной или сами дойдете?

— Спасибо, я сам, — пробормотал Жан, не обращая внимания на сарказм.

Полицейский развернулся и двинулся в обратный путь, тяжело ступая в своих грубых башмаках и широкой плотной накидке. За ним тянулась густая струя дыма. Весь он казался воплощением спокойной, уверенной силы, равнодушной к судьбам безвестных девиц легкого поведения. Бросив последний взгляд ему вслед, Жан неверной походкой направился к набережной Вольтера.

«Что же делать, если даже этот заурядный полицейский, на чью не слишком большую власть была хоть какая-то надежда, не хочет заботиться о таких, как эта пропавшая девушка?..» — с горечью подумал Жан.

Однако вид Лувра, возникшего перед ним в свете зарождающегося дня, изменил течение его мыслей. Что ни говори, отец выбрал превосходное место для своего магазина красок: художники могли приобретать их буквально в двух шагах от набережной, служившей им излюбленным местом работы. Поднимаясь по лестнице к себе, он услышал, что отец уже орудует в своей мастерской: как большинство стариков, тот просыпался с первым криком петуха. Жан бесшумно вошел в квартиру, поставил сумку на пол, повесил на вешалку пальто и котелок и снял все еще влажные ботинки. Огонь в камине погас, остались лишь припорошенные пеплом остывшие угли. Раздевшись до рубашки и кальсон, Жан осторожно открыл дверь спальни, стараясь, чтобы она не заскрипела, и скользнул под простыни к Сибилле, нагревшей постель за время сна. Не открывая глаз, она пробормотала что-то умиротворенное. Жан с наслаждением вытянулся, готовясь заснуть. Как часто бывало перед сном, он подумал о реке, такой близкой, уносящей все… Ему нравилось думать о том, что по ночам Сена уносит все невзгоды, накопившиеся за день, — давно, еще в детстве, так говорила ему мать, и с тех пор он часто об этом вспоминал.