Когда читаешь «Новую жизнь», диву даешься психологии людей, пишущих в ней. Многие из ее сотрудников — марксисты, несомненно, интернационалисты, но при чтении их статей невольно хочется спросить словами Некрасова: «Как дошла ты до жизни такой?!» Потому что не может быть для социалиста, для марксиста большего падения, как стараться собственными руками укрепить позицию своих классовых врагов и подорвать, ослабить позицию взявшего в свои руки власть рабочего класса. Новожизненцы — люди неглупые, но люди без чувства перспективы, не видящие того, что видит теперь всякий, «даже не учившийся в семинарии», а именно, что идет борьба не на жизнь, а на смерть между сторонниками старого, буржуазного строя и между сторонниками нового, зарождающегося строя социалистического. Спросите новожизненца, хочет ли он, чтобы Скоропадские и К>0наложили свою руку на рабочий класс и крестьянство, хотят ли они отдать пробудившиеся народные массы в кабалу старым господам, они совершенно искренне скажут, что нет. Но того, что, если будет погублена сторонниками буржуазного строя Советская республика, народ будет скручен в бараний рог, они видеть не хотят. И вот в ту минуту, когда дело идет о жизни и смерти, когда, вступив в ряды работников Советской республики, они могли бы помочь ей, эти бывшие люди ведут бесконечные рассуждения на тему «Веревка вещь какая?» и стараются доказать, что Советская республика не та веревка, которой можно вытащить из ада империализма гибнущую Россию. Не так-де она сплетена, и по сему случаю они помогают буржуазии перервать эту веревку изо всех своих слабых силенок. И потому нет такого несчастья для страны, нет такого поражения Советской республики, по поводу которого «Новая жизнь» не ликовала бы, нет той самой грязной клеветы, которую, захлебываясь, не распространяла бы эта «глашательница» истины.
Статья Евг. Рудневой «Учителя-интернационалисты и учительский съезд», помещенная в «Новой жизни» от 15 июня, в высшей степени характерна для этой газеты. Год тому назад Евг. Руднева, сколько помнится, была интернационалисткой. Тогда я встречала ее в группе учителей социал-демократов, и тогда я не помню, чтобы между нами были разногласия относительно того, что обязанность учителей социал-демократов интернационалистов — вести самую энергичную пропаганду против той проповеди шовинизма, которую вели господа Золотаревы и К>0, против их растлевающего влияния на учительские массы. Тогда об этом спору не было. Но с тех пор много воды утекло, и у многих тогдашних социал-демократов бесследно пропала их классовая точка зрения на вещи. Черное для них стало белым, кадетская линия милой, единственно правильной. Евг. Руднева в своей статье ни словом не обмолвилась о том, куда ведут учительство, эту распыленную демократию, организованные кадетские верхи. Очевидно, они ведут его туда, куда этого хочет Евг. Руднева, иначе она хоть словом бы обмолвилась, что школа, например, не должна быть национальной, как то предлагают все буржуазные педагоги, как это предлагал Вахтеров. О сути дела Евг. Руднева молчит и всячески расхваливает «деловую атмосферу» съезда, совершившего благотворную большую работу. Зато с глубоким негодованием говорит она об учителях-интернационалистах, посмевших выступать на съезде от имени союза этих учителей. По ее словам, учителей-интернационалистов небольшая горсточка, и учительская среда прочно забронирована от влияния интернационализма.
И бывшая интернационалистка неописуемо этому рада. Да здравствуют кадетские лидеры учительства и иже с ними и долой калифов на час, большевиков, на деле доказавших свой интернационализм!
Евг. Руднева что-то слыхала о моем несогласии с тактикой тт. Познера и Лепешинского, выступавших на съезде. Она хочет меня похвалить за это. Но людей из лагеря калифов на час хвалить не следует, можно ошибиться. Я не меньше тт. Познера и Лепешинского считаю ложной кадетскую идеологию, не менее их хочу, чтобы массы учительства освободились от вредного влияния кадетских и окадетившихся верхов и стали убежденными интернационалистами, и даже не интернационалистами только, а коммунистами-большевиками. Я не могу этого не хотеть, потому что считаю эту точку зрения самой правильной. Я, как и тт. Познер и Лепешинский, хотела вырвать Всероссийский учительский союз из-под влияния теперешних его верхов. Но я старая раскольница и считала более целесообразным взорвать ВУС изнутри. По-моему, надо было убеждать всех учителей, стоящих на платформе Советской власти — а среди учителей народных школ теперь таковых очень много, пожалуй, большинство, — не выходить из ВУСа, поехать делегатами на съезд, там составить сплоченную группу и развить во всей полноте свою платформу. Тогда было бы видно, каковы истинные силы интернационалистов. Но какова бы ни была тактика, начальный учитель по происхождению своему и по условиям жизни близок к народным массам и потому в конце концов не может не стать интернационалистом.
