Общество знания: История модернизации на Западе и в СССР - [117]

Коллективный автор журнала «Компьютерра», выступающий под псевдонимом Бёрд Киви, издал на тему тоталитарной слежки с помощью информационных технологий большую книгу [133, с. 352].

А. Турен, определяя контуры большой социологической программы, предметом которой является «общество знания», особо выделяет факт увеличения дистанции между правящей элитой и массой. Здесь он видит источник новой контркультуры, «контрпроекта общества». Он пишет: «Культурные нововведения прежде всего тесно связаны с образованием новых лидирующих групп… Однако, как в неправящих социальных слоях, так и в широких интеллектуальных сферах — особенно среди тех, чей уровень образования выше „экономического“ уровня, — нередко выражается опасение, что индивиды и группы будут заключены в еще более сложную сеть сигналов, правил и запретов. В доиндустриальных и культурно традиционных обществах поддержание определенных правил или обучение им осуществлялось авторитарным образом, но они были частью просторной сети, так что существовало много областей поведенческой недетерминированности.

В современном городе невозможно буквально сделать шага без получения команд, не подвергаясь действию рекламы или пропаганды, не сталкиваясь со шкалой и степенью самооценки социального уровня. Потому-то столь сильны желания несоциальных межличностных отношений или создания сообществ, представляющих собой, „дыры“ во все более тесной социальной сети. Эта маргинальность, долгое время рассматривавшаяся как недостаточная интегрированность, стала знаком оппозиции, лабораторией, где новая культура, контрпроект общества, и может быть рождена.

На другом, более глобальном уровне критицизма выдвигается идея, что программированное общество увеличивает дистанцию между лидерами и управляемыми. Верно, что часто повторяют идею, будто новая технология допускает большую децентрализацию. Эта же идея высказывалась в конце XIX века, когда многие социальные философы утверждали, что электричество вдохновит децентрализацию, тогда как уголь предполагал централизацию. Фактически идея, что техника управляет обществом, вновь обнаруживает свою ошибочность. Природа электричества не детерминирует того, как оно используется в обществе; то же самое верно и относительно компьютера.

Кроме того, верно, что создание и растущее разнообразие механизмов управления производством и информацией ведет к концентрации власти… Можно даже сказать, что программированное общество позволяет и поощряет большую взаимозависимость между механизмами господства. Модернизация, разрушение корней и ускоряющийся ход перемен — все это разве не ведет к подавляющему авторитету центральной власти, способной навязывать свою волю обществу, фрагментированному вследствие разрушения сообществ и традиций» [242, с. 417–418].

Немаловажен и тот факт в социологии «общества знания», что по мере его становления и сдвига от буржуазной демократии к технократизму и жесткому полицейскому порядку происходит размывание гражданского общества и правового сознания модерна. Классик теории права Гарольд Дж. Берман описывает нынешнее состояние западной правовой традиции как системный кризис, охвативший общественное сознание, философию и науку права. Он пишет: «Право становится более фрагментарным, субъективным, больше настроенным на удобство, чем мораль. Оно больше заботится о сиюминутных последствиях, чем о последовательности и преемственности. Так в XX в. размывается историческая почва западной традиции права, а сама традиция грозит обрушиться» [72, с. 53].

Более того, все эти процессы сочетаются, как говорилось выше, со сдвигом к иррационализму. Риторика правящих кругов США приобретает все более мессианский характер, что находит отклик и в массовом сознании.

Вот взгляд культурологов на то, какое влияние оказало на сознание американцев обладание ядерным оружием, этого великого дара «общества знания»: «Атомная бомба радикально и мгновенно трансформировала все американское общество, как бы порвав все его связующие нити с прошлым. Бомба явилась продуктом интеллекта, человеческого гения, олицетворяемого фигурами А. Эйнштейна и других физиков-ядерщиков. Бомба была изобретена прежде всего благодаря „гению еврейских ученых“, и это обстоятельство способствовало быстрому распространению в США представлений о том, что „Бог поделился с Америкой секретом“ ядерного оружия, что в свою очередь говорило о наличии „божественного космического плана для американской цивилизации“.

Сверхсекретный „Манхэттенский `проект`“ способствовал возникновению у американцев почти „мистической веры в силу позитивного мышления“ и создал вокруг ученых-атомщиков такую „ауру таинственности“, которой были, пожалуй, окружены только средневековые ученые-алхимики, — ведь им удалось низвести на землю солнце! Сообщение о применении ядерного оружия, мгновенно облетевшее всю Америку, явилось психологическим событием невиданных ранее масштабов — в мгновение ока американская цивилизация оказалась переброшенной из одного пространственно-временного измерения в другое. Американцы тут же заговорили о том, что в США возникли контуры „нового неба и новой земли“» [238].