Общества. Обмен. Личность. Труды по социальной антропологии - [105]

. Искусство всех этих распределений состоит не только в том, что оно приводит к религии, но и в том, что оно устанавливает права индивида, его место в племени и в племенных обрядах.

Кроме того, если по причинам, которые сейчас станут понятными, я говорил главным образом об обществах с постоянными масками (зу- ньи, квакиютли), то не надо забывать, что временные маскарады в Австралии и других местах являются просто церемониями непостоянных масок. Человек фабрикует себе многослойную личность, истинную в случае ритуала, мнимую — в случае игры. Но между раскраской лица, а зачастую и тела и одеждой или маской существует лишь различие в степени и нет различия в функции. И в одном, и в другом случае все ведет к экстатическому представлению предка.

Впрочем, присутствие или отсутствие маски — это скорее черты, так сказать, социального, исторического, культурного произвола, чем черты фундаментальные. Так, у киваи, папуасов острова Киваи, есть великолепные маски, не уступающие даже маскам тлинкитов Северной Америки, в то время как у их довольно близких соседей, маринд-аним, фактически есть лишь одна очень простая маска, но при этом в великолепных праздниках братств и кланов участвуют люди, украшенные с ног до головы и по этой причине неузнаваемые.

На этом завершим первую часть нашего доказательства. Из нее с очевидностью следует, что громадное множество обществ пришло к понятию персонажа, роли, играемой индивидом в священных драмах, так же как и в семейной жизни. Функция уже создала формулу, существующую как в обществах весьма примитивных, так и в наших собственных обществах. Такие институты, как «пенсионеры-тюлени» у квакиютлей, как обычай арунта, относящих к малозначительным людям того, кто не может больше танцевать, «кто потерял свою каба- ру»у совершенно типичны.

Другая точка зрения, от которой я по-прежнему несколько абстрагируюсь, — это представление о перевоплощении некоего числа духов, частично поименованных, в соответствующее число индивидов. И тем не менее! Б. и Ч. Г. Селигман с полным основанием опубликовали материалы Дикона, наблюдавшего это явление в Меланезии*. Раттрей наблюдал это в связи с ашантийским нторон*. Надо отметить, что Маупойл нашел в этом один из наиболее важных элементов культа Фа (Дагомея и Нигерия). Но все это я оставляю в стороне.

Перейдем от понятия персонажа к понятию личности и «я».

ыСм. Herskovits. The Ashanti Ntoro. J RAI, 67. P. 287-296. Хорошийпримервозрожденияименубантусм.: Smith Е. W., Dale A. The Ila-Speaking Peoples of Northern Rhodesia. L, Macmillan, 1920; 4. Г. и Б. Селигман никогда не выпускали из виду этот вопрос.

Глава III

ЛАТИНСКАЯ "PERSONA"

Известно, до какой степени укоренилось и стало классическим латинское понятиеpersona: маска, трагическая маска, ритуальная маска и маска предка. Оно проявилось еще на заре латинской цивилизации.

Мне необходимо показать, как оно стало нашим собственным понятием. Пространство, время и различия, разделяющие его происхождение от теперешнего состояния, велики. Исторически эволюции и революции выстраиваются друг над другом в соответствии с хронологией благодаря явным причинам, которые мы сейчас опишем. Эта категория духа то становилась зыбкой, то обретала глубокие корни.

Даже среди очень больших и древних обществ, первыми осознавших ее, два общества ее, так сказать, изобрели, но лишь затем, чтобы почти окончательно разрушить, и все это происходило начиная с последних веков до нашей эры. Этот поучительный пример предоставляют нам брахманическая и буддийская Индия и Древний Китай.

Индия

Индия мне представляется самой древней цивилизацией, обладавшей понятием индивида, его сознания, «я», как я это называю; это — ахамкара, «выработка» «я». Оно обозначает индивидуальное сознание; ахам = «я» (это то же индоевропейское слово, что и ego). Слово ахамкара, очевидно, представляет собой технический термин, придуманный какой-нибудь школой мудрых провидцев, находящихся выше всяких психологических иллюзий. Самкхья, школа, вероятно непосредственно предшествовавшая буддизму, утверждает скомпонованный (composé) характер вещей и духов (самкхья буквально означает «составление» (composition)) и считает, что «я» есть нечто иллюзорное. Буддизм же в начале своей истории постановил, что «я» — лишь соединение, делимое, рассекаемое на скандхи, и добивался его уничтожения у монаха.

Все великие школы брахманизма эпохи упапишад, несомненно предшествующие самой самкхъе, как и следующим за ними двум ортодоксальным формам Веданты, говорят о пословице «провидцев», вплоть до диалога Вишну, демонстрирующего истину Ариуне в «Бхагавадгите»: тат швам аси, что почти буквально означает “that thoy are” — «ты есть это (вселенная)». Даже позднейший ведический ритуал и его комментарии были уже пронизаны этой метафизикой.

Китай

О Китае я знаю только то, чему мой коллега и друг Марсель Гране любезно согласился меня научить*. Нигде еще и сегодня в большей мере не принимается в расчет индивид, особенно его социальное бытие, нигде он не классифицируется более активно. Великолепные работы Гране открывают нам в Древнем Китае силу и величие институтов, близких институтам северо-запада Америки. Порядок рождений, ранг и игра социальных классов фиксируют имена, форму жизни индивида или, как говорят, его «лицо» (это выражение начинает распространяться и у нас). Его индивидуальность — это его мин, его имя. Китай сохранил архаические понятия. Но в то же время он отобрал у индивидуальности все признаки постоянства и неразложимости. Имя, мин — это коллектив, это нечто, доставшееся от других: это имя носил соответствующий предок, и оно так же перейдет к потомку нынешнего носителя. И когда философствовали, когда в некоторых метафизиках пытались выразить, что это такое, об индивиде говорили, что он смесь, состоящая из гиен и куэй (еще два коллектива) в течение этой жизни*. Даосизм и буддизм затем еще прошли через это, и понятие личности больше не развивалось.