Общение в журналистике: секреты мастерства - [58]
К середине 1990-х гг. диалогический разговорный стиль стремится к дифференциации под давлением понятий «рейтинг», «конъюнктура», «себестоимость производства», «реклама», «массовый зритель» и «аудитория».
Традиция острого разговора, социальный пафос журналистского расследования уступили место отстраненному информированию о последствиях событий дня, передачам «сиюминутного реагирования», «быстрорастворимого» общения («Утро в большой стране»). На другом полюсе – «Поле чудес», «Золотая лихорадка» (19).
Сегодня изменяются ролевые стратегии человека в кадре, расширяются сфера разговорности, степень его участия в театрализованном действии, свобода в выборе тем. Ролевые функции, цели взаимодействия, паритетность стратегий собеседников дают большое количество разговорных программ прямого эфира, где присутствуют: пестрота мнений, яркая персонифицированность передач, неповторимость общения (канал «Домашний»).
Журналист выступает в программах, где он не просто собеседник, а еще и:
а) эксперт в своей узкой прикладной области;
б) коммуникатор по текущим злободневным сиюминутным вопросам («жгучим вопросам современности»);
в) партнер по задушевной беседе «за жизнь», когда «само общение становится материалом ленты» [20].
Такова новая программа Сергея Брилева «Пятая студия», которая возродила традицию вдумчивого, максимально внятного обсуждения острых и злободневных проблем. Участвовать в ней приглашались Евгений Примаков, Сергей Нарышкин, Владимир Жириновский, Геннадий Зюганов, Сергей Миронов, Олег Морозов, Уго Чавес, Збигнев Бжезинский и др.
Эффективность влияния ведущего на аудиторию зависит от нескольких факторов: цели создания передачи, жанровых рамок, благоприятных для речевого взаимодействия, профессионализма и этичности отношения телекоммуникатора к партнеру по речевому общению. Умение игнорировать искусственность телевизионного антуража, делать камеру союзником приближает общение журналиста к естественному [21].
Сильная личность, индивидуальность не нуждается в гриме. Увлекательный рассказчик и человек способен «пробить экран, оказавшись рядом с теми, кто его смотрит» [22]. Именно такими блестящими творческими индивидуальностями были в 1960-е гг. С. Юткевич, А. Каверзнев, И. Андронников. Так, например, поведение «говорящего человека» Ираклия Андронникова – «пауза в речи, небрежно брошенная фраза, улыбка, смех – все расширяет емкость звучащего слова, выявляет все новые и новые смысловые резервы, делает речь необычайно доступной, наглядной, выразительной, эмоциональной» [23]. Его речь была полисемична. Сам ведущий сочетал в своем облике интеллект, демократичность, независимость суждений и следование общепринятым нормам. Это создавало ни на кого не похожую экранную роль. Сегодня эту традицию продолжает Эдвард Радзинский.
К середине 1960-х гг. подобные типажи были вытеснены монологическим стилем. Исчезло закадровое пространство и телесюжеты. Журналисты были не свободны в выборе, не могли полноценно разговаривать с героем. Традиции острого разговора, социальный пафос журналистских расследований уступили место отстраненному информированию о последних событиях дня.
С середины 1980-х гг. десятилетие перестройки вызвало к жизни полемичность, публицистичность. Возникли новые телепередачи с новым типом ведущих. Так, передачи «Телеслужба новостей», «Монитор», «Телекурьер», «600 секунд» на Ленинградском телевидении отражали потребность народа «самовыговориться», определялись его настроениями. Лица, события, бывшие ранее под запретом, находили отражение в новых проектах: «Взгляд», «Пятое колесо», телемосты.
В режиме прямого эфира проходили передачи «12 этаж», «Общественное мнение». Организовывались форумы, дебаты, дискуссии [24]. «Домашнего» собеседника шестидесятых сменяет социальный трибун, представитель народного вече. Прямые контакты со зрителем шли посредством телефона. Ведущий воплощал в себе гражданина, ответственного за принятие важных решений.
К середине 1990-х гг. диалогический разговорный стиль стремится к дифференциации. Меняется содержательное ядро передач. Глобальные проблемы социальной жизни сменились проблемами частной. Активно мыслящего массового собеседника заменила безликая студийная аудитория. Зритель-гражданин превратился в мирного обывателя [25].
Телекоммуникатор взял за правило проявлять снисходительность к собеседнику. Интонация исповедальной беседы, беседы ради общения – теперь экранная редкость. Исключением являлись такие передачи, как «Антропология» Дмитрия Диброва, «Ночной полет» Андрея Максимова, посвященные проблемам искусства и театра.
Такая роль ведущих позволяет рассуждать о двух их типах – Авторе и не-Авторе. Что же делает журналистику поистине авторской? Журналистка Ольга Красноярова относит к авторам ведущих авторских передач, подобных Павлу Любимцеву, в телепутешествиях которого полно своеобразия, изюминки, изыска. То, как этот автор говорит, смотрит, выражает эмоции, – многому учит. «Его путешествия, по существу, становятся уроками вкуса, интеллигентности, любви и радости жизни», – считает журналистка.
«Нас увлекает взгляд изумленного, завороженного встречей с миром, который для Автора всегда нов, неожидан, парадоксален, а иногда полон боли и страдания. Это творение впервые, т. е. взгляд на мир словно впервые, когда происходит откровение общечеловеческих ценностей как будто заново открытых, когда затасканные истины вновь обретают в сознании человека свой сокровенный смысл» [26].
Миром правят числа. Все чаще и чаще решения принимают не люди, а математические модели. В числах измеряется все – от наших успехов в образовании и работе и состояния нашего здоровья до состояния экономики и достижений политики. Но числа не так объективны, как может показаться. Кроме того, мы охотнее верим числам, подтверждающим наше мнение, и легко отбрасываем те результаты, которые идут вразрез с нашими убеждениями… Анализируя примеры обращения с численными данными в сферах здравоохранения, политики, социологии, в научных исследованиях, в коммерции и в других областях и проливая свет на ряд распространенных заблуждений, нидерландский журналист, специалист по числовой грамотности Санне Блау призывает мыслить критически и советует нам быть осмотрительнее, о чем бы ни шла речь – о повседневных цифрах, управляющих нашим благополучием, или о статистике, позволяющей тем, кто ее применяет, достичь огромной власти и влияния. «Числа влияют на то, что мы пьем, что едим, где работаем, сколько зарабатываем, где живем, с кем вступаем в брак, за кого голосуем, как решаем вопрос, брать ли ипотеку, как оплачиваем страховку.
В эпоху тотальной цифровизации сложно представить свою жизнь без интернета и умных устройств. Но даже люди, осторожно ведущие себя в реальном мире, часто недостаточно внимательно относятся к своей цифровой безопасности. Между тем с последствиями такой беспечности можно столкнуться в любой момент: злоумышленник может перехватить управление автомобилем, а телевизор – записывать разговоры зрителей, с помощью игрушек преступники могут похищать детей, а к видеокамерам можно подключиться и шпионить за владельцами.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
О чем это? • о ключевых словах современной науки; • о самых страшных экспериментах; • о сущности цивилизации. «Любому человеку нужен просто разговор – о важном, научном. Это задача научных журналистов. И один из самых ярких, самых ясных, самых ответственных – Григорий Тарасевич». Александр Архангельский, телеведущий, писатель, профессор Высшей школы экономики «…Книга вызывает множество противоречивых чувств: с рядом моментов хочется спорить, от большинства историй смеялась в голос, а от некоторых глав становилось безумно грустно».
История машинного обучения, от теоретических исследований 50-х годов до наших дней, в изложении ведущего мирового специалиста по изучению нейросетей и искусственного интеллекта Терренса Сейновски. Автор рассказывает обо всех ключевых исследованиях и событиях, повлиявших на развитие этой технологии, начиная с первых конгрессов, посвященных искусственному разуму, и заканчивая глубоким обучением и возможностями, которые оно предоставляет разработчикам ИИ. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Что значат для демократии добровольные общественные объединения? Этот вопрос стал предметом оживленных дискуссий после краха государственного социализма и постепенного отказа от западной модели государства всеобщего благосостояния, – дискуссий, сфокусированных вокруг понятия «гражданское общество». Ответ может дать обращение к прошлому, а именно – к «золотому веку» общественных объединений между Просвещением и Первой мировой войной. Политические теоретики от Алексиса де Токвиля до Макса Вебера, равно как и не столь известные практики от Бостона до Санкт-Петербурга, полагали, что общество без добровольных объединений неминуемо скатится к деспотизму.