Общая теория роста человечества - [47]
Для иллюстрации таких явлений поучительно обратиться к росту населения Франции и России, который показывает, как срывается воспроизводство населения при глобальных и крупных исторических катаклизмах в отдельных странах. На примере Франции (см. рис. 3.4) хорошо виден тот всплеск рождаемости, который последовал после окончания войны. Так через частные демографические данные можно проследить реакцию демографической системы на глобальный ход истории. Весь драматизм истории СССР и России хорошо виден на возрастной пирамиде, показывающей динамику роста и то, как исторические и социальные обстоятельства отражаются на возрастной структуре населения (см. рис. 10.1 и 10.2).
Обсуждая вопрос о глобальной устойчивости, следует обратить внимание на то, что для системного поведения человечества потеря устойчивости имеет характер быстрого разрушения внутрисистемных механизмов развития, будь то в результате пандемии чумы или при разрушении уклада жизни при мировых войнах XX в. Заметим, что длительность таких глобальных возмущений порядка и они всегда имеют отрицательный знак. Здесь уместно представление об образе трубы в пространстве времени и численности, где третьим измерением может быть какой-либо внутренний параметр (рис. 8.3). Общее развитие следует главному направлению, а уход с траектории устойчивого роста в какую-либо сторону всегда (в среднем) приведет к потерям оптимального развития. В таком случае линейная теория устойчивости не дает возможности определить устойчивость движения, поскольку у нас нет эффективного способа описания внутренних быстрых переменных, служащих для представления процессов, стабилизирующих систему в целом.
Рис. 8.3 Предельная устойчивая траектория роста населения как "труба" аттракторов в многомерном пространстве динамических переменных
Стабилизирующим фактором служит и миграция населения по земному шару, что также способствует устойчивости роста, когда введенный нами гиперболический закон роста принимает характер предельной траектории системного развития, для которого возможно применить понятие о самоорганизованной критичности [162]. Общая устойчивость траектории развития человечества, охватывающей рост на пять порядков в течение эпохи B, представляется характерным системным свойством населения мира, тогда как события истории в большей мере хаотичны.
8.2 Устойчивость исторического процесса
Явления, связанные с системной устойчивостью развития человечества в процессе роста и особенно во время переходного периода, следует, пусть и конспективно, рассмотреть и с исторической точки зрения. Как было отмечено, при демографическом взрыве на его первой стадии происходит исторически внезапное появление молодого и активного поколения. Так было в развитых странах, в первую очередь в XIX в. в Европе, когда она проходила через этот этап. Именно тогда возникли демографические предпосылки как для стремительного экономического роста при промышленной революции, роста городов, так и для тех мощных волн эмиграции, которые привели к заселению Нового Света, Сибири и Австралии.
Такое развитие предшествовало и мировым войнам ХХв.: в канун Первой мировой войны Европа развивалась темпами, никогда в будущем уже не превзойдимыми. Так, рост экономик Германии и России составлял более 10% в год. Это сопровождалось как ростом напряженности и противоречий, выраженным в росте вооружений, так и необыкновенным развитием науки и искусств, предопределившим все, что затем происходило в культуре нашего века. Но "belle 'epoque" -- прекрасное время расцвета Европы -- оборвалось роковым выстрелом в Сараево, кризисом войны, и потребовалось сорок лет для того, чтобы его преодолеть.
Один из влиятельных умов ХХ в., участник мирных переговоров в Версале, английский экономист Кейнс в поучительной книге "Экономические последствия Версальского мира" в 1920г. указал, в частности, на роль демографического фактора в дестабилизации мира в канун Первой мировой войны:
"До войны суммарное население Германии и Австро-Венгрии не только превышало численность населения Соединенных Штатов, но и практически было равно всему населению Северной Америки. Именно в этой численности населения, занимавшего компактную территорию, заключалось могущество центральных сил. Но эта же численность населения -- даже война не уменьшила ее заметным образом[ 2 ], - если ее лишить средств к существованию, представляет не меньшую опасность для мира в Европе[ 3 ]. Европейская часть России увеличила свое население еще в большей степени, чем Германия -- от менее 100 млн в 1890 г. до 150 млн к началу войны[ 4 ]. В год, непосредственно предшествующий 1914, превышение рождений над смертями в России было впечатляющим -- более 2 млн в год. Этот необыкновенно стремительный рост населения России, на который не было обращено должного внимания в Англии, представляется одним из наиболее существенных фактов недавних лет.
Великие события истории часто обязаны медленному вековому ходу роста населения и другим фундаментальным экономическим причинам, которые, благодаря своему постепенному характеру, ускользают от внимания современных наблюдателей и потому приписываются слабостям государственных деятелей или фанатизму атеистов. Необычайные события, произошедшие за последние два года в России: величайший переворот общества, опрокинувший то, что казалось столь незыблемым -- религию, основы собственности, землевладения, а также формы государственного устройства и иерархию классов, быть может, больше обязаны глубокому влиянию возрастающей численности населения, чем Ленину или Николаю; могущество избыточной плодовитости могло сыграть б
