Общак - [10]

— А что, болгар нет? — спросил Марв.

— Болгары тоже есть, — успокоил его Торрес. — Так вот, ходят слухи… вы готовы?

— Готов, готов, — сказал Марв и, в свою очередь, принялся раскачиваться на каблуках.

— Ходят слухи, что этот синдикат держит тотализатор, торгует наркотиками и проститутками по всему городу. То есть буквально — и на востоке, и на западе, и на севере, и на юге. Но каждый раз, когда мы пытаемся обнаружить эти, как мы их называем, незаконные доходы, деньги оказываются не там, где мы рассчитывали их найти. — Торрес в изумлении развел руками. Марв спародировал его жест, весьма похоже изобразив грустного клоуна. — Где же эти деньги?

— И где же они? — недоуменно спросил Марв.

— Их нет ни в борделе, ни в наркоманском притоне, ни у букмекера. Исчезли.

— Фу-ты ну-ты!

— Фу-ты ну-ты, — согласился Торрес. Он понизил голос, поманил к себе Марва и Боба и заговорил едва ли не шепотом: — Есть версия, что каждую ночь все деньги собирают и… — он нарисовал в воздухе кавычки, — «сливают» в заранее выбранном баре где-нибудь в городе. Бар принимает на одну ночь все деньги, полученные за незаконную деятельность, и держит их до утра. А затем какой-нибудь русский в черном кожаном плаще, с головы до ног облитый одеколоном, забирает деньги и везет их через город в синдикат.

— Опять синдикат! — сказал Марв.

— И дело в шляпе. — Торрес хлопнул в ладоши так громко, что Рарди поднял голову. — Денежки исчезли.

— Могу я спросить вас кое о чем? — сказал Марв.

— Конечно.

— Почему бы просто не подождать их с ордером в подозреваемом баре и не накрыть, когда они будут принимать эти незаконные деньги?

— Вот! — Торрес воздел указательный палец. — Великолепная мысль. Вы никогда не хотели стать полицейским?

— Нет.

— Точно? У вас, Марв, врожденные способности.

— Я всего лишь скромный управляющий баром.

Торрес хмыкнул и снова придвинулся к ним с видом заговорщика:

— Есть одно обстоятельство, которое не позволяет нам заранее оказаться в том баре, куда сольют деньги: дело в том, что даже сам бар узнаёт о прибытии общака всего за несколько часов до того.

— Не может быть.

— Может. А потом бар может еще полгода не принимать денег. Или взять их снова дня через два. Суть в том, что угадать невозможно.

Марв поскреб щетину на подбородке.

— Угадать невозможно, — повторил он с легким изумлением.

Они немного постояли в молчании.

— Ладно, вспомните что-нибудь еще, — сказал Торрес, — позвоните мне. — Он протянул каждому по визитке.

— Есть хоть какой-то шанс, что этих грабителей поймают? — Марв обмахивался визиткой.

— О-о, — протянул Торрес, — весьма ничтожный.

— По крайней мере, вы хотя бы честный.

— По крайней мере, хотя бы один из нас честный. — Торрес рассмеялся громко и резко.

Марв тоже засмеялся, а затем внезапно умолк, его взгляд сделался ледяным — крутой парень.

Торрес поглядел на Боба:

— Жалко церковь Святого Доминика, правда?

— А что с церковью? — спросил Боб, радуясь возможности поговорить о чем-нибудь другом.

— Конец, Боб. Она закрывается.

Боб раскрыл рот, но не смог вымолвить ни слова.

— Понимаю, понимаю, — сказал Торрес. — Сам только сегодня узнал. Передают нас приходу Святой Цецилии. Представляете? — Он покачал головой. — А голоса этих парней с оружием не показались вам похожими на голоса кого-нибудь из посетителей бара?

Боб мысленно был в Святом Доминике. Торрес, подозревал он, любит поиграть с людьми.

— Посетителей с такими голосами у нас тысячи.

— И как же звучат голоса этих тысяч?

Боб на секунду задумался.

— Как будто они едва оклемались от простуды.

Торрес снова улыбнулся, на этот раз, кажется, от души:

— Похоже, в этом районе у всех такие голоса.

Спустя пару минут Рарди уже сидел на носилках перед задними дверцами «скорой», женщины-полицейские уехали на патрульной машине, а один из санитаров пытался вынуть из руки Рарди высокую банку «Наррагансетта».

— У вас сотрясение мозга, — сказал санитар.

Рарди отнял у него банку.

— Это не от пива.

Санитар поглядел на Кузена Марва, и тот забрал у Рарди пиво.

— Это ради твоего же блага.

Рарди потянулся за банкой и обозвал Марва «гадом».

Торрес с Бобом наблюдали за развитием этой маленькой драмы.

— Просто балаган какой-то, — заметил Торрес.

— С ним все будет хорошо, — сказал Боб.

Торрес посмотрел на него:

— Я о Святом Доминике. Красивая церковь. И мессы там служили как полагается. Никаких групповых объятий во славу Отца Небесного, никакой поп-музыки. — Он окинул переулок безнадежным взглядом жертвы. — Если святые отцы и дальше будут так расправляться с церковью, в итоге от нее останутся только постройки с витражными окнами.

— Но… — заикнулся Боб.

Торрес бросил на него взгляд, в котором горел праведный гнев мученика, наблюдающего, как дикари готовят ему костер.

— Что «но»?

— Ну… — Боб развел руками.

— Что?

— Если бы Церковь очистилась…

Торрес расправил плечи, ничего игривого в его глазах не осталось.

— Значит, в этом все дело? И вы не замечаете, что «Глобус» помещает на первых полосах статьи о возмутительных случаях в мусульманском мире?

Боб знал, что нужно держать свой поганый рот на замке, но в него будто бес вселился.

— Они скрывали случаи изнасилования детей. По указанию Рима.