Обряд перехода - [15]

Однажды, примерно в десять лет, я была на экскурсии на Третьем Уровне и попала в заросли крапивы. Что это такое, я поняла, лишь забравшись уже слишком далеко, и у меня не осталось иного выбора, кроме как идти вперед, прямо сквозь заросли. И когда я из них выбралась, руки и ноги так страшно зудели, что я долго прыгала на одном месте, чуть не сходя с ума от огненных уколов и злости, желая любым способом прекратить эти мучения. Нечто похожее я испытывала сейчас в душе: зуд обиды, от которого невозможно избавиться сразу. И я нервничала, чувствуя себя совершенно несчастной.

Мне хотелось убраться отсюда подальше, спрятаться в каком-нибудь темном месте и отвлечься от тяжелых мыслей.

Вернувшись в нашу квартиру — туда, где стояла наша мебель, но где я все еще не чувствовала себя дома, — я разыскала кусок мела и фонарик. Такими фонариками пользуются воспитательницы в интернатах, чтобы считать детей, когда в спальнях гасят свет. Потом я снова вышла. Было два часа пополудни, и хотя я не ела уже много часов, от волнения думать о еде я не могла.

В первую попавшуюся решетку я не полезла. Немного побродив, я нашла тихий боковой коридорчик недалеко от нашей квартиры и осмотрелась. Непонятливый взрослый со своими бестолковыми расспросами был мне сейчас совсем ни к чему. Я собиралась проникнуть в коллекторы Пятого Уровня. Встав у выбранной решетки на колени, я стала ее отпирать. Решетка с обеих сторон крепилась на обычных зажимах, но их не трогали так давно, что они почти не поддавались моим пальцам. Если я буду регулярно пользоваться этой решеткой, они, конечно, никуда не денутся, разработаются, но сейчас… Я работала медленно, лихорадочное желание открыть решетку сразу куда-то исчезло, и прошло, наверное, полных пять минут, прежде чем расчетливыми движениями я сумела отпереть левый зажим. И я уже собиралась взяться за правый, когда сверху раздался чей-то голос:

— Что ты тут делаешь?

Застигнутая врасплох, я испуганно вскочила, но, еще не оборачиваясь, постаралась взять себя в руки.

Сзади стояла Зена Эндрюс.

— А ты что тут делаешь? — ответила я вопросом на вопрос.

— Я здесь живу, — показала она на дверь неподалеку. — А все-таки, что ты делаешь?

Я показала через решетку в коллектор.

— Собираюсь попасть туда.

— Ты имеешь в виду — в воздуховод?!

— Да. Почему бы и нет? Тебя пугает эта мысль?

Она ощетинилась:

— Меня ничто не пугает. Я могу делать все, что можешь ты.

Я бросила с нарочитой злостью:

— Да? Тогда пошли со мной!

Она проглотила застрявший в горле комок, затем опустилась рядом со мной на колени и посмотрела сквозь решетку, прислушиваясь к току воздуха и отдаленному гулу вентиляторов.

— Там ужасно темно.

— У меня есть фонарик, — сказала я резко. — Но он нам не особенно понадобится. Куда интереснее пробежаться в темноте.

— Пробежаться?!

— Ну прогуляться.

Она снова неуверенно посмотрела сквозь решетку. Говорят, что в несчастье нужно общество, — и я просто обязана была сделать несчастным еще кого-нибудь, кроме себя самой.

— Ну, — сказала я, — если ты боишься…

Зена встала.

— Я не боюсь.

— Ладно, — согласилась я. — Тогда, будь добра, отойди в сторонку и позволь мне открыть эту решетку.

Через минуту я оттянула второй зажим и, поставив решетку на пол, показала на черную дыру.

— Давай, ты первая.

— А ты не запрешь меня там?

— Ни в коем случае, — заверила я ее. — Я полезу сразу за тобой. Лезь ногами вперед.

Зена была полненькой и в отверстие смогла протиснуться только с большим трудом. Я вручила ей мел и фонарик, затем проскользнула сама. Встав на пол воздуховода, я снова забрала у нее мел и фонарик.

— Поставь решетку на место, — велела я и, пока она это делала, нарисовала мелом на металле метку «Х», обведя ее аккуратным кружком.

— Это для возвращения, — пояснила я.

В воздуховодах-артериях установлены нагнетающие вентиляторы, в воздуховодах-венах — всасывающие. Читая меловые пометки, которые я ставлю с учетом направления и силы ветра, я всегда могу сказать — где нахожусь, и даже в таком чужом для меня районе запросто найду дорогу домой. Система организации воздуховодов гораздо более стандартизована, чем собственно планировка Куодов. В воздуховодах я всегда ориентируюсь быстрее.

Зена поставила решетку на место, и мы двинулись вперед.

Я пошла по металлическому коридору первой. Зена неуверенно ступала следом, скользя и спотыкаясь там, где не на чем было споткнуться, кроме собственных ног. Сам воздуховод — полные шесть футов в высоту и шесть в ширину — сделан из гладкого металла. Темнота была полной, за исключением полос света, прорывавшихся сквозь редкие зарешеченные отверстия, и луча моего фонарика. Проходя мимо, я считала решетки и боковые ответвления — только так можно было определить, насколько далеко мы отошли от дома. Иногда сквозь решетки до нас доносились звуки извне, но это был совсем другой мир, чем тот, в котором находились мы. По эту сторону решеток слышались лишь пришлепывания наших сандалий и постоянный гул вентиляторов.

Я прочла не один роман, действие которого происходило в Америке на Диком Западе лет за двести до уничтожения Земли. Условия там были такими же первобытными, как на любой из колоний-планет. Я вспомнила прочитанное о разведчиках, которые даже на незнакомой территории обладали ощущением местности, и сама испытывала сейчас похожее чувство. Движение воздуха, звуки все это помогало мне. Но Зена не понимала ничего и боялась. Ей совсем не нравилась темнота.