Обручев - [132]

Многие ученые отвергали обручевскую теорию «древнего темени». Еще в 1911 году Делонэ выдвинул иную версию образования Азии. Он считал, что формирование ее зависело от слияния двух древних платформ — Ангарской и Гондванской. Владимир Афанасьевич возражал Делонэ, считая, что его гипотеза построена на недостаточном материале. Но выводы Делонэ были приняты советскими учеными — Бори- сяком, Тетяевым и другими.

Почти полстолетия в геологической литературе шли споры по поводу «древнего темени». Обручев стоял на своем. Даже находки морских кембрийских отложений там, где, по его предположению, в кембрии не было моря, не поколебали Владимира Афанасьевича. Он писал, что «только мощные отложения всего кембрия... занимающие большие площади «древнего темени», могли бы опровергнуть его концепцию.

Особенно жаркие споры шли с Михаилом Михайловичем Тетяевым. Исследуя Забайкалье, Тетяев пришел к выводу, что геологическое строение этой области можно объяснить шарьяжами — горизонтальными перемещениями крупных масс горных пород по очень пологой поверхности разрывов на большие расстояния.

Гипотеза эта не была основательно проверена и дала повод ко многим скороспелым выводам. Высказывались даже предположения, что из Монголии на. сотни километров передвинулись в Забайкалье громадные толщи гнейсов. По картам, составленным шарьяжистами, выходило, что в совершенно неожиданных местах нужно искать уголь и руду. Прогнозы эти оказались ошибочными, а Владимир Афанасьевич доказал устойчивость древних массивов. Ангарский шарьяж он объяснил тем, что «древнее темя» было поднято в послеюрское время и его давление на юрские отложения вызвало глыбовый надвиг.

Обручев призывал к детальному изучению ангарского надвига. Геолог Данилович после тщательных исследований на Ангаре выяснил, что надвиги в пределах «древнего темени», а особенно в истоках Ангары, существуют, но не могут считаться шарьяжами. Их нет в Забайкалье.

Многие ученые споры Обручева, как и спор с шарьяжистами, окончились признанием его правоты. Но Владимир Афанасьевич не переставал интересоваться своими излюбленными проблемами. Он снова и снова возвращался к ним, пересматривал свои прежние работы и подбирал факты для новых доказательств истинности своих выводов.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Без неприметного труда

Мне было б грустно мир оставить...

Живу, пишу не для похвал...

Пушкин

В 1947 году Обручевы получили новую квартиру на Большой Калужской в одном из только что отстроенных корпусов академического дома. Вскоре после переезда там появилось новое лицо — Мария Афанасьевна Обручева, тихая старая женщина приехала доживать свои дни рядом с братом. Иногда Владимир Афанасьевич выходил с ней на прогулку. Старость усилила их сходство, и, когда они вдвоем тихим шагом шли по Калужской, нетрудно было признать в них брата и сестру.

Владимир Афанасьевич неукоснительно следил, чтобы ежемесячно посылались деньги внучке Ивана Васильевича Мушкетова. Отец ее — Дмитрий Иванович Мушкетов, председатель Геологического комитета, был арестован в 1937 году и погиб в лагере. Дочь его Галина Дмитриевна очутилась в тяжелом положении, и помощь Владимира Афанасьевича позволила ей закончить образование.

Посылал Обручев деньги на памятник талантливому геологу Лутугину — создателю, первой карты Донбасса, в Кяхту — на сооружение памятника Александре Викторовне Потаниной, воздвигнутого в центре города.

В 1948 году были готовы давно строящиеся дачи для академиков в поселке Мозжинка, под Звенигородом. Просторный участок, удобный комфортабельный дом, гараж...

Обручевы поехали в Мозжинку на лето, и с тех пор Владимир Афанасьевич уже очень редко бывал в Москве. Городской шум тяжело действовал на него, в Москве трудно дышалось, он простужался от длительных переездов. Не раз в его письмах того времени встречались сердитые жалобы: «Потерял рабочий день, потому что в городе совсем не спал из-за шума. Больше в Москве ночевать не останусь».

Мозжинка, конечно, продлила жизнь Владимира Афанасьевича. На поезде доехать до академического поселка нельзя, надо иметь в своем распоряжении машину. Обычно тот сотрудник, которому нужно было поговорить с Обручевым, писал ему, и Владимир Афанасьевич предлагал договориться по телефону с водителем его машины. Два раза в неделю шофер привозил из Москвы продукты и почту. Часто с ним приезжал и гость, но все-таки посетителей в Мозжинке было гораздо меньше, чем в Москве.

Спокойная жизнь, чистый воздух хорошо действовали на Обручева. Хоть он часто болел, и гриппы, простуды, повышения температуры из-за «фокуса» в легких постоянно беспокоили его, но богатырское здоровье не поддавалось упорным недугам. И каждый раз, поднявшись с постели, он снова принимался за работу. А это было для него главное.

Пятый том «Истории геологического исследования Сибири» выходил отдельными выпусками. Последний, девятый, выпуск появился в 1949 году, И Обручев получил Государственную премию первой степени за этот труд, выходивший в свет начиная с 1931 года.

Владимиру Афанасьевичу хотелось еще и еще писать о своих путешествиях. Для специалистов выпущены толстые обстоятельные описания, но стоит и широкому читателю рассказать о дальних странствиях, всегда привлекательных для людей, а особенно для молодежи.