Обрученные Венецией - [241]

На лице Адриано какое-то время сохранялась недовольная и в то же время задумчивая гримаса. Все это заставляло его брать дело полностью в свои руки, чего он крайне не желал. Антонио преданно выполнял его требования, но юноше еще не хватало стратегического подхода к действиям. А поскольку дело скрывалось под грифом «секретно», Адриано не желал особо выпячиваться, чтобы не светить свою персону. Тем не менее, часть сената доверилась ему в этом деле и ожидает благоприятного результата.

– Скверно, что мы пропустили эту знаменательную встречу, – синьор задумчиво уткнулся в окно, – но все же мы исправим все это, отправившись в Верону. Откуда тебе стала известна эта информация?

– От веронских конвоиров, остающихся верными Венеции.

– Стало быть, с ними и переговорим.

– Еще, синьор…

– Что еще?

– Я достал копию письма, которое может быть доказательством этого заговора…

– Так отчего же ты молчал? – изумился Адриано и протянул руку в ожидании. – С этого и нужно было начинать нашу встречу.

Антонио достал конверт и вручил ему.

– Боюсь, что пользы письмо принесет мало, – оно зашифровано… Мы не смогли разобраться…

Адриано с нетерпением вскрыл конверт и устремил свой взор в бумагу, которая содержала скопление символов: римских и арабских цифр, а также латинских букв.

– Здесь и мне будет тяжело разобраться, – недовольно произнес Адриано. – Похоже на книжный шифр… Смотри, Антонио, – он подозвал Брастони ближе и указал пальцем в письмо, – в данном шифре присутствуют и буквы, и цифры. К примеру, Г и римская восемь – это, вероятнее всего, восьмая глава. Следующие знаки четыре-четыре-два – это может быть четвертая строка, четвертое слово, вторая буква.

Антонио кивнул головой в знак того, что расстановка символов стала ему более ясной.

– А знаешь, что в этом шифре сложнее всего? – произнес задумчиво Адриано, всматриваясь в знаки, словно пытаясь найти отгадку как можно скорее.

– Очевидно, разгадать название самой книги, – предположил Антонио.

– Вот именно, – подтвердил тот. – Одно можно сказать, что книга поделена на главы. И вряд ли это Библия. В противном случае, здесь были бы отмечены и первые буквы имен евангелистов.

– Однако книга должна быть весьма популярной в обществе, – задумчиво предположил Антонио. – Если оба ее экземпляра имеются у адресатов.

– Вот именно, – подтвердил Адриано. – Это загадка нелегкая. Для того, чтобы узнать наименование книги, необходимо, как минимум, пробраться во владения Дольони, и, как максимум, стать гостем его мыслей…

– Стало быть, письмо бесполезно…

– Нет-нет, мой друг, так говорить нельзя. Чем сильнее зашифрована информация, тем полезнее ее содержимое. Я что-нибудь обязательно придумаю. И ты думай. Отправься к советнику Санторо с моим письмом, возможно, какие-то догадки имеются и у него. А я пока поработаю над этим.

Адриано в двух словах описал в своем письме советнику ситуацию, надеясь на идеи его светлой головы. Отпустив Антонио, он погряз в скопище цифр и букв. Чем больше он в них всматривался, тем больше казалось это дело безнадежным. И все же Фоскарини не относился к числу тех людей, которые бросают начатое дело на полпути. Имея такую бумагу в распоряжении, нельзя бездумно опускать руки.

Она уже давно не спала, а смотрела в потолок, прислушиваясь к ворчанию во сне, доносившемуся с соседней кровати. Чувствуя себя разбитой от бессонной ночи, Каролина все же пыталась уснуть, но ей не удавалось, – малыш внутри нее уже давно бодрствовал. Ощутив в себе прилив невероятной нежности, Каролина с любовью прислонила руку к огромному животу, сотрясающемуся от сильных толчков, раздававшихся по ту сторону. Каролине вздумалось, что дитя выражает возмущение, пытаясь заставить ленивую маму подняться с постели и наконец-то покормить его завтраком.

– Я знаю, милый, что ты у меня маленький обжора, – тихо сказала она и попыталась подняться с заскрипевшей кровати, но большой живот настырно мешал ей, отчего Каролина перекатилась на спину, тихонько хихикая.

Палома довольно быстро отреагировала на движение синьоры и тут же подскочила. Вид кормилицы в ночной рубахе, с взъерошенными волосами и недоумевающим лунатическим взглядом вызвал у Каролины задорный смех. Так и не сумев подняться, она лежала на кровати и раскатисто смеялась.

– О, Господи, Палома, видела бы ты сейчас себя! – воскликнула она. – Ну же, помоги мне подняться, дорогая. Не то ребенок вылезет наружу в поисках еды!

Опершись на руку кормилицы, Каролина поднялась и покачивающейся походкой направилась к платью, развешанному на стуле.

– Проголодались? – спросила с догадкой Палома. – Сейчас я приду в себя, оденусь и что-нибудь приготовлю вашему неспокойному малышу.

– О-о, Палома, – капризно топнула ножкой Каролина, – он не сможет ждать, пока ты будешь приходить в себя! Он очень хочет кушать! Да так сильно, что я побаиваюсь, как бы он не съел меня изнутри.

– Как прикажете, синьора, – ответила Палома и с привычной для нее быстротой накинула на себя платье, тихо улыбаясь капризам хозяйки. – Я уже давно не просыпалась по велению маленьких проказников.

Но покинуть комнату ей помешало забавное зрелище: Каролина пыталась в одиночку надеть на себя широкое платье, которое Анджела сшила ей для последних месяцев беременности. Путаясь в юбках и что-то ворча себе под нос, Каролина упорно продолжала тщетные попытки.