Обрученные с дьяволом - [3]

С минуту люди переваривали новость. Тем временем по команде "пятнистого" водитель свернул на лесную дорогу и вскоре остановился на полянке возле внушительных елей.

— Всем покинуть салон! — распорядился человек с автоматом.

Первым с ворчанием поднялся мужчина, интересовавшийся правами проверяющих. Я ощутил, как Настины ноготки впились в мое запястье… Господи, какую глупость мы совершили! Выбираясь из тесного кресла, я столкнулся с девчонкой в пальто и пропустил ее вперед…

— Вещи оставить тут! — скомандовал верзила, отобрав у яркой дамочки хозяйственную сумку.

— Отдай, засранец! — крикнула неисправимая скандалистка, потянувшись за своим кровным.

Некоторых людей ничему не учит собственный плачевный опыт. Потерявший терпение боец схватил возмутительницу спокойствия за шиворот и выкинул ее из салона. Бедняжка с протестующим воплем скрылась с наших глаз. Все остальные сразу поняли, что шутки кончились. Народ суетливо устремился к выходу…

Нас построили в шеренгу вдоль борта лицом к автобусу. Руки разрешили не поднимать.

— Потерпите, — вполне миролюбиво сказал второй омоновец, не убирая, впрочем, палец со спускового крючка.

Мы и терпели. Лишь строптивая дамочка оглядывала свой испачканный светлый плащ и тихонько подвывала.

Верзила орудовал внутри салона. Третий боец разместился возле "девятки" метрах в десяти от нас — ближе к шоссе. За задним стеклом машины маячил затылок очкарика. Я искоса поглядывал на Настю. Та едва заметно улыбалась краешками губ: пронесет, мол…

Наконец старший патруля выпрыгнул из автобуса.

— Хорошо! — подвел он итог, не скрывая разочарования и досады. — Там ничего нет… Нам придется обыскать каждого из вас.

— И баб? — хихикнул крестьянин. Как у человека, наиболее близкого к матушке-земле, у него в любой ситуации сохранялось природное чувство юмора.

— А что ищете? — заинтересовалась бабуся.

— Произвол! — воскликнул борец за гражданские права и мигом схлопотал тычок в спину.

Конечно я знал, что омоновцы обычно не церемонятся при проведении операций — жизнь заставляет. Однако сейчас подобная жестокость была вряд ли оправдана. Естественно, свои выводы я оставил при себе…

Верзила подошел к молодой женщине — крайней слева. Его напарник занялся "шмоном" на правом фланге нашей шеренги. Я чуть повернул голову: третий — страхующий — настороженно наблюдал за спектаклем со стороны.

— Наглец! — тонко взвизгнули слева.

Верзила отскочил от молодухи, будто ошпаренный. Возмущенная женщина шагнула к нему, занося ладонь для удара. "Пятнистый" ловко перехватил ее руку и заломил за спину, заставив пассажирку упасть на колени. Бедняжка снова закричала — теперь от боли.

— Не рыпаться! — рявкнул прикрывающий, лязгнув затвором автомата.

Приказание прозвучало вхолостую, так как больше никто и не двинулся.

— Повторяю, у нас к вам нет претензий, — громко сообщил верзила, затолкав плачущую молодуху в автобус. — Но порядок — есть порядок!

— Лезть под юбки?! — обиженно всхлипнули в салоне.

— Скажите спасибо вон тому деятелю. — "Пятнистый" показал пальцем на "девятку", где сидел очкастый, после чего принялся за следующего пассажира.

По мере того, как омоновцы приближались к нам с Настей, во мне нарастало напряжение. Я представил, как чужие пальцы сейчас дотронутся до моей жены, и скрипнул зубами.

— Держи себя в руках, — шепнула Настя, понимая мое состояние.

— Попробую…

Напарник старшего нерешительно взглянул на девчушку в пальто и подошел к моей жене. Я закрыл глаза… Открыл их, когда ощутил прикосновение к собственному плечу.

— Повернись, — приказал верзила.

Я повернулся. Настю оставили в покое — она поправляла одежду.

— Предупреждаю, — тихо сказал я омоновцу. — Сунешь лапу мне в штаны — откушу пальцы.

Его глаза в прорезях маски на мгновение выразили удивление, затем сузились в усмешке.

— Уважаю, — похвалил верзила. — Сам расстегнешь и покажешь.

Он сноровисто меня ощупал, наткнулся на удостоверение частного детектива в нагрудном кармане, прочитал его и выжидательно замер. Я демонстративно дернул молнию на ширинке.

— Давай в автобус. — Верзила даже не взглянул на мое исподнее.

Остальные пассажиры уже сидели на своих местах.

— Интересно, что будет теперь? — спросила Настя, беря меня за руку.

— Поглядим… — буркнул я.

Один из "пятнистых" забрался в салон и заставил водителя закрыть дверь, а сам оперся спиной о лобовое стекло.

— Всем пригнуть головы вниз и не поднимать без моего разрешения! — объявил он.

— Вам это так не пройдет! — заверил оскорбленный правозащитник.

— Мы будем жаловаться! — мстительно пискнула яркая дамочка, решив, что коль плащ безнадежно испорчен, то терять ей больше нечего.

— Жалуйтесь, — спокойно разрешил боец. — Потом… Если захочете! — Он заливисто заржал.

Нас лишили возможности видеть то, что творится на воле, но слуха никто не лишал. Неудачные поиски документов вынудили омоновцев вновь подступиться к очкарику. На такую мысль меня навел сдавленный вскрик и едва различимый шум возни за бортом автобуса…

— Бьют? — прошептала Настя, почти касаясь подбородком своих коленей.

— Наверное…

— Если он расколется, нам хана…

Моя жена частенько оказывалась права в собственных прогнозах. Я поежился. Зашипел механизм открывания двери. Тяжелые шаги неумолимо приближались к нам.