Обручённая - [77]

Случай позабавиться охотой представился Эвелине, когда сияние осеннего дня, свежий воздух и веселая работа жнецов, кипевшая вокруг замка, делали этот соблазн неодолимым.

Так как они не намеревались выезжать дальше берега реки и рокового моста, постоянно охранявшегося небольшим пешим отрядом, Эвелина решила обойтись без вооруженной охраны; нарушая принятый в замке порядок, она взяла с собой только Розу, Джиллиан и пару слуг, которые вели на поводках спаниелей и несли разные охотничьи принадлежности. Разумеется, поехал также Рауль, продавец соколов и конюх. Каждый из них троих держал на руке сокола, и все спорили о том, как их выпускать, чтобы лучше испытать их силу и выучку.

Когда эти важные решения были приняты, кавалькада поехала вниз по течению реки, выглядывая по берегам добычу. Но хотя невдалеке находилось гнездовье цапель, ни одной из них не было видно.

Ничто так не раззадоривает охотника, как мелкие неудачи; выехав со всеми принадлежностями для успешной охоты, он не обнаруживает дичь и боится со своим пустым ягдташем стать посмешищем для каждого встречного сельского жителя. Спутники леди Эвелины ощутили всю унизительность своей неудачи.

— Хороша местность, нечего сказать, — заметил продавец соколов. — Проехали уже две мили — и хоть бы одна несчастная цапля!

— Это все чертовы фламандцы! — сказал Рауль. — Все их водяные мельницы да сукновальни! Где ни поселятся, всюду конец охоте, да и хорошему обществу тоже. Но если госпоже угодно проехать еще милю, до Красного Озера, я покажу длинноногую птичку, за которой соколам придется покувыркаться, пока не ошалеют.

— Красное Озеро?! — сказала Роза. — Ты ведь знаешь, что оно более чем в трех милях от моста и уже по дороге в горы.

— Вот, вот! — сказал Рауль. — Еще одна фламандская капризница хочет испортить нам охоту. Не так уж мало здесь фламандских девок, чтобы им бояться, не погонится ли за ними валлийский дикий сокол.

— Рауль прав, Роза, — заметила Эвелина. — Ну не смешно ли сидеть точно птицы в клетке, когда вокруг все время так спокойно? Я решила хоть раз вырваться на волю и поохотиться, как прежде, без вооруженной охраны, словно мы государственные преступники. Едем-ка, милочка, на Красное Озеро! И убьем цаплю, как подобает свободным жительницам Валлийской Марки.

— Позвольте мне хотя бы предупредить отца, чтобы он сопровождал нас, — попросила Роза, ибо они как раз ехали мимо вновь отстроенных мануфактур бравого фламандца.

— Конечно, Роза, — сказала Эвелина. — Но поверь, что мы будем у Красного Озера и даже повернем уже назад, прежде чем твой отец наденет свой лучший кафтан, опояшется мечом и оседлает своего фламандского коня истинно слоновьих размеров, которого он недаром назвал Лежнем. Не хмурься и не теряй время на оправдание отца, а поскорее поезжай за ним.

Роза подъехала к мануфактуре, где Уилкин Флэммок, повинуясь приказу своей госпожи, поспешил надеть стальной шлем и велел нескольким своим родственникам и слугам садиться на коней. Роза осталась с ним, чтобы понуждать его собираться быстрее, чем было свойственно его методичной натуре. Но, как она ни торопила его, эскорт был готов лишь спустя более получаса после того, как леди Эвелина проехала мост.

Не ожидая ничего дурного, с радостным чувством пленницы, вырвавшейся на свободу, ехала Эвелина на своей резвой испанской лошадке, беззаботная, точно жаворонок. Перья, которыми Джиллиан украсила ее шапочку, развевались по ветру; следом за нею скакали слуги с собаками, ягдташами, веревками и прочим снаряжением для королевской забавы, какою всегда была соколиная охота. Когда они переехали через реку, лесная тропа повела их вверх, между возвышенностей, где скалистых и обнаженных, а где заросших лещиной, терном и другим кустарником; наконец, снова нырнув вниз, тропа вывела их на берег горной речушки; весело, точно резвящийся ягненок, речка прыгала с камня на камень, словно выбирая, куда ей бежать.

— Эта речка, Джиллиан, всегда была моей любимицей, — сказала Эвелина. — Мне кажется, что сейчас она скачет особенно весело оттого, что снова меня видит.

— Ах, госпожа! — сказала кумушка Джиллиан, чье уменье поддерживать беседу в подобных случаях сводилось к грубой лести. — Сколько красавцев рыцарей скакало бы еще прытче, лишь бы любоваться вами так же свободно, как может этот ручей! Особенно сейчас, когда на вас эта шапочка. Такой расчудесной шапочки мне никогда еще не удавалось сделать. Как по-твоему, Рауль?

— По-моему, — ответил ее любезный супруг, — женские языки нарочно созданы затем, чтобы распугать дичь во всем крае. Ну, вот мы и добрались до места. Тут нам должно повезти, или уж не повезет нигде. Прошу вас, милая госпожа, помолчите и служанкам велите не болтать, сколько вытерпят; а мы пойдем по берегу ручья, против ветра, и снимем с соколов клобучки, чтобы они были наготове.

Они прошли около ста ярдов вверх вдоль шумного ручья; дальше лощина, где он протекал, делала крутой поворот, и открывалось Красное Озеро, питавшее ручей избытком своей воды.

Это горное озеро, или тарн, как называют его в некоторых странах, представляло собой углубление около мили в окружности, формы скорее овальной, чем круглой. Вдоль той стороны его, где находились охотники, шла скалистая гряда темно-красного оттенка. Она-то и дала название озеру, которое, отражая эту плотную темную ограду, само как бы окрашивалось в ее цвет. По другую сторону озера подымался поросший вереском холм, чьи осенние краски еще не перешли из пурпурного в ржавый; местами там росли темные папоротники и дрок или проступали серые скалы и свободно лежавшие валуны, составлявшие контраст темно-красному противоположному берегу. Вокруг всего озера шла красивая песчаная полоса, отделявшая его воды с одной стороны от отвесной гряды, а с другой — от крутого холма; эта полоса, шириною не менее чем в пять-шесть ярдов, а во многих местах значительно шире, манила всадника пустить коня вскачь вокруг озера. Со стороны скалистой гряды на берегу лежали крупные обломки, сорвавшиеся сверху, но не столь многочисленные, чтобы помешать скачке. Многие из этих камней, упав еще дальше, лежали наполовину в воде, точно маленькие островки; посреди этого миниатюрного архипелага зоркий глаз Рауля заметил и цаплю — цель их поисков.