Обручальный кинжал - [46]

Я склонила голову, молча выслушивая горькие слова Драниша.

— Ты не зря говорила, что я очень хорошо тебя понимаю, — продолжал он. Не в силах усидеть на месте, тролль принялся ходить кругами. — Поэтому, мне кажется, ты сейчас очень расстроена, что твоя тайна открылась и Ярослав стремительно начал действовать. Да, ты чего-то ждешь от меня, но что я могу дать тебе… я тоже живой, и я тоже… чувствую. Как бы я тебе ни сочувствовал, но это твоя жизнь, Ясноцвета, поэтому разбирайся в ней без моей помощи!

— Да, — сказала я, поднимаясь. Казалось, все кости налились свинцом. — Конечно, я понимаю. Еще раз — прости меня, Драниш.

Закутавшись в одеяло, я направилась в сторону леса, подальше от реки. Хватит с меня воды, и так внутри бушуют такие эмоции, что вот-вот снесут плотину напускного спокойствия и хлынут наружу.

— Куда ты? — почти обычным заботливым тоном окликнул меня тролль.

— Мне нужно побыть одной, — еле выговорила я.

Он ничего не ответил, а я дошла до деревьев и кинулась в спасительную темноту, все быстрее и быстрее пробираясь между ветками, кустами и корнями. Несколько раз падала, кубарем катилась по земле, вся исцарапалась; наконец, совершенно обессилев, упала на колени рядом с каким-то большим деревом и зарыдала, колотя кулаками землю. Пользуясь моей душевной слабостью, все мысли и воспоминания, которые я так долго прятала от самой себя, принялись стучаться в голову, делая боль в сердце почти невыносимой…

…Сколько я себя помнила, я должна была быть подтянутой, серьезной и ответственной дочерью Сиятельного. Мать, безумно любящая отца, старалась сделать из нас с братом таких детей, которые были бы ему приятны и не посрамили род Крюков.

Никакой слабины. Никакой поблажки. Учеба. Занятия с кинжалом. Этикет. Танцы. Учеба. Навыки управления доменом…

Одни и те же учителя что для брата, что для меня. Почти идентичные программы; брат не учился готовить, а я проводила значительно меньше времени в тренировочном зале. Отец был перестраховщиком во всем и всегда. Если бы с Пребыславом что-то случилось, домен все равно должен был перейти в надежные руки.

Когда со мной впервые случилось беспамятство во время грозы — мне тогда было лет пять, — очнувшись, я увидела у своей кровати отца вместе с главным магом рода Крюков.

— Новомир, — отец кивнул на мага, своего двоюродного брата, — сообщил мне, что у тебя довольно сильный магический дар. Я рад, потому что уже начал в тебе разочаровываться. Крюки всегда были сильными магами, и мне не хотелось бы, чтобы моя дочь прервала эту славную традицию. С сегодняшнего дня ты будешь учиться магии.

Чем лучше я овладевала магическим даром, тем сильнее становились мои приступы во время грозы — все благородные за обладание мощной магией расплачивались болью в том или ином виде. Поэтому я и сбежала из дома во время ненастья, что была уверена: именно в этот момент за мной не будет слежки. Тогда я находилась в состоянии полного магического и душевного опустошения, поэтому не боялась, что неконтролируемый выброс магической энергии погодного безумства как-то повредит окружающим. В то время, когда родные думали, что я переживаю грозу, запершись в своей комнате, я кралась потайным ходом прочь из замка. Со мной была только няня, которая категорически не одобряла побега, но оставить своего «цыпленочка» в одиночестве просто не могла.

Это была самая тяжелая ночь в моей жизни. Моя душа рвалась из тела к тучам, разум постоянно мутился. Чтобы не потерять сознания, я постоянно до крови колола себя кинжалом.

Едва живые, мы добрались до маленького охотничьего домика на границе двух доменов — Крюка и Дуба. Об этом домике знали только двое — я и Чистомир, и мы там периодически устраивали тайные встречи, потому что, как только я вступила в брачный возраст, отец категорически запретил мне иметь с молодым Дубом хоть какие-то отношения. Зайдя в домик, я просто упала посреди холла. Няня, которая тащила меня на себе почти весь путь, лежала рядом со мной и плакала. Последнее, что я запомнила из этой безумной ночи, — ее полные слез и муки глаза…

…Неподалеку ударил раскат грома. Я вздрогнула, а потом расслабилась. Я далеко от всех, в одиночестве, посреди темного леса. Бояться было нечего. Ни одна нечисть и нежить не приблизится к безумному магу, для этого у них слишком сильно развито чувство самосохранения, а если случится выброс магической энергии, то он повредит разве что деревьям.

Я получше закуталась в одеяло, спасаясь от первых капель, которые уже шелестели в листве. В принципе я была согласна заболеть, лишь бы не принимать вымученную заботу Ярослава о беспамятной во время грозы невесте. Как же, ведь я могу что-то себе повредить и, уберегите Пресветлые Боги, не дожить до дня свадьбы! Запрокинув голову вверх, я подставила лицо тяжелым и холодным небесным слезам, смешивая их со своими, жгуче-горячими…

…Наверное, мы бы так и умерли в том домике, если бы не Чистомир. Не знаю, как он почувствовал, что мне плохо, но Мирик прискакал к охотничьему домику на следующий вечер нашего «славного» прибытия в убежище, бросив все свои дела и загнав по дороге несколько лошадей. Когда он ворвался внутрь, мы так и лежали посреди холла, не в силах подняться. У няни вылетел позвонок, а я все еще была без сознания.