Обретешь в бою - [22]

— Да-а! Я давно от дома отбился, а не последнее время, — с несвойственным накалом произнес Анри и отсчитал по пальцам пятнадцать лет.

Никогда прежде не говорил так Анри, и у Елизаветы Ивановны сердце сжалось от тяжкого предчувствия.

А еще через несколько дней, проводив новоявленных Друзей, он заявил жене:

— Мы тоже скоро уедем во Францию.

Анри стоически выдерживал непрерывную осаду. Жена, дочь, тети, дяди, племянники, племянницы и просто знакомые порознь и сообща отговаривали его от такого шага. Советовали подумать еще и еще, взвесить.

— Подумал, взвесил. Советовали поехать в отпуск.

— Поедем все сразу. Советовали сначала поехать одному.

— Боюсь. Могут потом не выпустить. Или их не впустят.

Но что-то дрогнуло в душе Анри, когда он оформлял расчет. Ожидал, что его отъезд вызовет нарекания, недовольство, но ни один человек не сказал ему укоряющих слов.

Анри даже было обидно. Что он, совсем безразличен им? Хочешь — живи, хочешь — уезжай? Разве он плохо работал, разве не выстоял рядом с ними трудные годы? И только когда прощался на перроне с мастером, у него полегчало на сердце.

— Езжай, дорогой, — сказал мастер. — Кому-кому, а русскому человеку особенно понятно, что такое Родина. Но смотри, если что не сладится — поворачивай назад.

* * *

Все произошло так, как и предполагала Лагутина. После опубликования цикла статей — третья была о прокатчиках — жизнь ее стала беспокойной. В редакцию без конца звонили, а то и просто приходили разные люди. Многие инженеры и рабочие, побывавшие на других заводах и безуспешно пытавшиеся заимствовать ценные новшества, увидели в Лагутиной своего заступника и считали необходимым вооружить ее новыми примерами и фактами. Потянулись к ней и авторы разных замаринованных предложений, прося заступничества и помощи. Многие предложения заслуживали внимания. Но они требовали не столько материальных затрат, сколько производственного риска, а на него, как правило, идут люди, наделенные той особой технической интуицией, которая берет верх над арифметическим расчетом и обывательской осторожностью.

Лагутину и раньше возмущала безнаказанность отказов. Волокитчиков и перестраховщиков могла обуздывать разве только пресса. Но пресса бралась за них так редко и с таким опозданием, что это никого не пугало.

Обилие материала озадачило Лагутину. Она не могла выступать в газете по каждому отдельному случаю, а разразиться статьей общего порядка — все равно что стрелять без прицела. Потом она все же сориентировалась. Посылала в БРИЗы запросы от редакции и требовала обоснованных на них ответов.

Одно письмо, касавшееся организации диспетчерской службы, послала Троилину. Он откликнулся быстро. Позвонил, попросил приехать, Троилин долго рассматривал Лагутину. Он был обманут в своих ожиданиях. Автор таких полновесных и зубастых статей представлялся ему старше, строже, представительнее. А перед ним сидела молодая, милая и явно смущенная женщина.

— Что вам сказать, Дина Платоновна? — как-то неопределенно начал Троилин. — Залп у вас получился внушительный. Некоторые товарищи забегали, как растревоженные тараканы. Смешно получилось. Пришлый чело-век — и вдруг проявил такую осведомленность в их области. Ведь о синтетической смоле для желобов ни в бюро технической информации, ни в отделе новой техники знать не знали и ведать не ведали. Хотите услышать, какое ощущение осталось? Автор выложил далеко не все, что было у него в запасе.

— Тема эта, к сожалению, вечная и неисчерпаемая…

— И, что самое главное, — за облака не унеслись. По нашей грешной земле прочно ножками ходите. Понимаете, что можно, чего нельзя.

Лагутина смотрела на Троилина недоверчиво и выжидательно. Была уверена, что директор затаил против нее обиду и так или иначе даст это почувствовать. Среди руководителей такого ранга ангелов она еще не встречала.

Уловив ее настроение, Троилин решил растопить ледок.

— Дина Платоновна, как вы устроились материально? Лагутина грустно усмехнулась.

— Хотите знать, сколько я получаю? Мало. Даже сказать неудобно. Впечатление такое, будто сделано все, чтобы в газетах работали одни бессребреники и энтузиасты.

— Так зачем же торчать там? Давайте к нам на завод. Места есть. Отдел новой техники, БРИЗ. Не нравится — идите референтом главного инженера.

— Думаете, что, будучи вашей подчиненной, я утихомирюсь? — уколола Лагутина.

— Ну, зачем так. — Лицо Троилина выразило неподдельное огорчение.

Лагутиной стало неловко, что обидела зря славного человека.

— Игнатий Фомич, у меня свои планы, — доверительно сказала она. — Хочется активно поработать в газете, Давно об этом мечтала.

Уговаривать Троилин не стал. Оставил за обеими сторонами право в любое время вернуться к этому вопросу.

Порывшись в папке, протянул Лагутиной приказ по заводу — обсудить статьи, наметить конкретные мероприятия.

— Я хотел бы, чтобы на обсуждения приходили и вы, — сказал Троилин. — Ваше присутствие охладит горячие головы, а они безусловно найдутся. Договорились?

Отказываться было неудобно, и Лагутина согласилась. Троилин позвонил в доменный цех, спросил, когда состоится обсуждение. Позвонил и Гребенщикову.