Обретение судьбы - [8]

— Племенная мелюзга, ты слишком много болтаешь! Что ж, выговорись на здоровье, пока я не перегрыз тебе глотку!

Ратха оцепенела. Вытаращила глаза.

— Чего уставилась? — огрызнулся Другой.

— Ты… ты… — залепетала Ратха. — Я не думала…

— Что неплеменные умеют разговаривать?

Ратха, разинув пасть, хлопала глазами.

— «Костегрыз блохастый!» — передразнил Другой. — «Ты ведь не понимаешь ни слова, да?»

Прежде чем Ратха успела ответить, он прыгнул на нее.

Она видела его занесенную лапу, но не успела увернуться. Безымянный с силой ударил ее по голове, опрокинув в мокрую траву. Когда она с трудом поднялась, и в голове у нее прояснилось, Безымянный уже тащил свою добычу в сторону леса.

Ратха бросилась за ним, но споткнулась и упала навзничь.

— Ну и пусть ты умеешь говорить! — закричала она вслед Другому, — ты все равно падальщик и костегрыз!

Ответом ей был только шорох туши, которую с усилием волокли по мокрой земле.

Ратха попыталась встать, но у нее подогнулись лапы. Она беспомощно плюхнулась на живот. Пестроспинки разбежались по всему лугу, превратившись в легкую добычу для остальных хищников. Ратха знала, что не сможет собрать их в стадо до возвращения Такура и Фессраны.

Упав головой на вытянутые лапы, она с тоской подумала о том, оставит ли Фессрана от нее хоть какой-нибудь клочок, который Такур мог бы отругать и наказать за непослушание.

3

Ратха проснулась, вся дрожа. Сильная роса вымочила ее шерсть до самых костей. С бровей капало на нос. Ратха моргнула и потрясла головой. Испугавшись, что проспала остаток ночи, она всмотрелась в туман, ища признаки наступившего рассвета или возвращения Такура. И ничего не увидела. Над головой по-прежнему был мрак, а полумесяц лил слабый свет на темную массу деревьев.

Ратха вытащила из-под себя передние лапы и попробовала подняться. Тут же боль полоснула ее по груди и лапам. Она почувствовала, как раскрылись укусы на шее, и наклонила голову, чтобы зализать их. Потом заставила себя разогнуть задние лапы и встать, бессильно свесив голову. Все тело болело от зубов до хвоста. Ни Такур, ни Фессрана до сих пор не вернулись.

Ветер с глухим рассветным стоном прошелестел над головой Ратхи. Но туману было нипочем, казалось, он стал еще гуще под порывами ветра. Ратха едва различала траву в хвосте от себя.

Она шагнула вперед и поморщилась от боли, которая сначала ударила от клыков в затылок, а затем хищно запульсировала, обосновавшись за глазами.

Почему она не послушалась Такура и не залезла на дерево, как только заметила захватчика?

Ратха почувствовала что-то, застрявшее у нее между зубов, прямо за верхним клыком. Она нашарила это что-то языком и вытащила. Кусочек кожи: мокрая шерсть с одной стороны и горькая сера с другой. Кусок вражеского уха!

Ратха поморщилась, выплюнула кусок на землю и с мрачным удовольствием отшвырнула лапой.

Она с усилием сделала еще несколько шатких шагов, стиснув зубы, чтобы не так гудело в голове. Жгучий комок в груди постепенно рассасывался, и даже идти стало легче.

Вскоре Ратха заметила в тумане какое-то плотное пятно и, пошатываясь, потрусила к нему, надеясь, что это кто-то из разбежавшихся пестроспинок. Через несколько мгновений она с досадой опустила усы, догадавшись, что бежит на греющий камень. Ну что ж, по крайней мере, теперь она знает, где находится.

Ратха вспрыгнула на вершину камня и принюхалась, прекрасно понимая, что неподвижный влажный воздух ловит и удерживает все дорожки запахов.

Ага, вот он! Слабый, но постепенно усиливающийся след. Вдохнув полной грудью мускусный запах маленьких лошадок, Ратха сползла с камня и пошла на запах.

Жеребец-пестроспинка и его кобылки сбились в кучу, туман клубился вокруг их ног, жесткие лошадиные гривки и шкуры блестели от росы и пота. Жидкий лунный свет придавал глазам пестроспинок странное свечение. Жеребец встал на дыбы и заржал, показывая короткие и острые зубы. Когда Ратха осторожно вошла в стадо, лошадки попятились от нее, и она медленно погнала их к греющему камню. Некоторые отбившиеся пестроспинки вернулись в стадо, но множество единичных запахов, отсутствующих в общем густом духе табуна, подсказывали Ратхе, что куда как больше животных разбежались или стали жертвами Безымянных.

Ратха резко остановилась. Замерев, она прислушалась, но не услышала ничего, кроме фырканья пестроспинок. Туман заглушал все звуки, кроме самых близких. Она не видела и не слышала, что происходило на другой стороне луга. Беспрепятственно до нее доносились только запахи, и от них у Ратхи шерсть вставала дыбом. В ноздри ударил едкий запах пота, к которому присоединялся густой и железистый привкус крови. Но самым сильным запахом был страх: казалось, он растекся по всему лугу, смешавшись с туманом, и парализуя все, к чему прикасался.

Показалась тень — сначала смутная, потом отчетливая. Знакомый запах, затем — знакомая фигура.

— Ратха? — Голос Такура звучал настороженно.

— Я здесь, Такур, — ответила она.

Ратха потерлась носом о нос Такура. Он тяжело дышал, она почувствовала на своей морде жар его дыхания и прикосновение мокрых усов.

— Однолетка, все оказалось гораздо хуже, чем я думал. На этот раз Меоран сильно недооценил захватчиков.