Обретение Рая - [6]

— И что же нам теперь делать?

Ева внимательно поглядела на своего спутника и пожала плечами.

— Не знаю.

— Если это территория тарков, то прежде всего надо выключить спасательный буй.

Ева послушно щелкнула одним из тумблеров. Теперь замолчал радиомаяк, до этого непрерывно подававший сигналы SОS.

— Сколько мы можем продержаться? — спросил Ник.

— Еды и воды для нас двоих как минимум на год. С воздухом похуже, месяцев на восемь.

— Какова вероятность встретить наш корабль, или кислородосодержащую планету?

— Не более двух процентов.

— Что ж, будем надеяться на третий случай?

Ева улыбнулась. Машинально Ник отметил, что у ней при этом на щечках проявились такие аппетитные ямочки.

— Придется.

В уставе Муравейника было сказано, что человек в экстремальных условиях должен прежде всего рассчитывать на себя, а потом уж на помощь собратьев по крови. Но среди землян существовало и понятие «третий случай», когда человеку помогало что-то просто невероятное, необъяснимое и чудесное.

— Ну что ж, тогда можно поесть, — решил Холт, и тут же желудок отозвался сосущей пустотой, словно вспомнив о том, что последний раз получал топливо четверо суток назад. Процедура приема пищи не заняла много времени, и чувство сытости уложило обоих пилигримов в лонжероны. Впрочем, раздельно они лежали недолго. Ник протянул руку вправо, и тут же натолкнулся на протянутую руку Евы. Несмотря на то, что будущее их было более чем туманно, а процент выживаемости минимальный, молодость брала свое. Следующие десять часов, целые сутки, они провели с огромным взаимным удовольствием.

Глава 3

— Сколько тебе еще? — спросил Ник. Ева неуверенно пожала плечами.

— Я не знаю, это у меня ведь в первый раз. Может через неделю, а может завтра. Собственно, какая теперь разница.

Да, с этим Ник Холт вынужден был согласиться. Неважно, сегодня должен родиться их ребенок, либо через неделю, но запасов кислорода осталось только на сутки. Спустя девять месяцев после аварии они оказались на грани жизни и смерти. По какой-то роковой случайности из трех главных резервуаров с кислородом заполненными оказались только два. Запасов джема на борту было более чем достаточно, воды с системой регенерации больше чем на год, и только нелепая случайность с кислородом поставила их на грани выживаемости.

— Надо что-то делать, — сказал Ник. — Может снова включить SOS?

— Это бесполезно, мы слишком далеко от земных баз.

Сказав это, Ева откинулась на лонжерон и прикрыла глаза. Огромный живот туго обтянул ее голубой комбинезон. Решив больше ее не тревожить, Ник снова развернулся к панели управления своей космической шлюпки. Как и всех землян его, обучали азам астронавигации, кроме того, эти девять месяцев им надо было чем-то заниматься кроме секса, и Ева с удовольствием обучила своего невольного спутника всему, чему ее учили в навигационной школе. Так что звездное небо в экране перископа не было для Ника скоплением мерцающих огоньков. Все последние месяцы Ник обследовал в спектроскоп находящиеся поблизости звездные системы. Он беспощадно откидывал голубые гиганты и красные карлики, и ловил в прицел спектроскопа все остальные звезды. Экран дисплея тут же высвечивал все кружащиеся по орбите вокруг солнца планеты, но ни одна из них не показывала в своем спектре голую полоску кислорода. Холодные, полные аммиака и азота планеты кружились по своим мертвым орбитам. На остальных же, более близких к светил у, царила смерть, принесенная в эти места в последней войне три тысячи лет назад.

Время летело с неизбежностью смерти. Отрываясь от окуляров Ник, бросал взгляд на часы, и поражался, как быстро меняются цифры. После этого он переводил взгляд на табло датчика содержания окиси углерода. Цифры на нем менялись гораздо медленней, чем на часах, но неизбежно росли вверх. Система кондиционирования работала без сбоев, но пот начал заливать лицо Ника, и тот понял, что смерть уже начала свою незаметную работу. Как и все земляне, он знал, как это будет происходить. По идее все это было не так уж плохо, человек постепенно погружался в сон, из которого уже не будет пробуждение. Это было не так страшно, как внезапная разгерметизация скафандра в открытом космосе, когда у человека лопались все кровеносные сосуды, или жуткая смерть при отказе системы обогрева. Страшило другое — неизвестность самой смерти.

Ник издалека взглянул на свою подругу. Ева не то спала, не то уже потеряла сознание, но пот так же заливал и ее лицо. Ник не стал ее будить. «Если умрет, то пусть без мучений, пусть даже и моральных», — подумал он. На секунду мелькнуло желание вот так же лечь в лонжерон и уснуть, но он отогнал его. «Человек должен бороться за свою жизнь до конца», — процитировал он сам себе седьмой параграф правила Муравейника. И, упрямо сжав зубы, Ник снова приник к экрану поискового спектроскопа. Очередная звезда увеличивались в размере, компьютер начал бесстрастно производить анализ состояния атмосферы планеты, и постепенно цифры и звуки слилось в один бесконечный поток. Зазвучала музыка, странная, торжественная, нечеловеческая.

«Это музыка смерти, — подумал Ник, — вот, значит, она какая». Музыка все нарастала, она была резкой, неприятной, волновала и будоражила его. А еще пульсировала какая-то голубоватая точка, так раздражающе и неприятно. Ник очнулся, он понял, что по-прежнему сидит перед экраном дисплея, а на нем мигает голубоватым светом датчик показания кислорода, и надрывается противным пиканьем звуковой датчик. Без сомнения, на этой планете был кислород! Холт торопливо простучал по клавиатуре, и на дисплее сразу высветились цифра сорок.