Обретая Бога - [31]

— И теперь мы должны расстаться. Так странно. Казалось бы, вы старше на полвека. Но у меня ощущение, что я пережила какой-то грандиозный любовный роман длинною в жизнь. Как жаль, что Алекс не изобрел эликсир молодости. Пожалуй, для нас это было бы полезнее таблетки религиозного озарения. Но может быть у него все впереди? — она порывисто обняла Ивана Петровича и поцеловала. — Обещайте мне позвонить. Слышите? В любое время, как только он создаст для вас эликсир молодости. В любое время!

С этими словами она ушла и из его квартиры, и из его жизни. Ему показалось, что в доме стало как-то холодно и неуютно. Да, она права. Потому что если старость еще хоть что-то может предложить, то древность — уже ничего. Он убрал со стола молитвенник, который был теперь не нужен. Посмотрел на икону, которую когда-то повесил в углу. Он не стал зажигать лампаду, а просто оставил все как есть. На какой-то момент ему показалось, что без веры его жизнь совсем не имела смысла. Но он отогнал эту мысль, быстро убедив себя, что много лет до этого не мучал себя такими вопросами, а значит, и сейчас не стоит этого делать. Наконец от печальных дум его оторвал Алекс.

Он вошел в комнату взъерошенный, в старых джинсах и полосатой рубашке с длинным рукавом.

— Дед, — он сел в кресло и тяжело вздохнул. — У меня что-то с головой. Да, я сказал, что отравился, но это вроде как прошло. Наверное, уголь подействовал. Но эта голова… Я вообще ничего не понимаю. Нет, ты не подумай, что я потерял память. Я помню абсолютно все. И слава Богу! Он все-таки хранит меня от бед и катастроф, в которые я мог попасть по собственной вине. Сегодня же, да именно сегодня, если у меня будут силы я схожу на службу. Мне надо исповедоваться. Хотя не знаю, как теперь исповедоваться, если все равно всего не расскажешь…

Он задумался, видимо, переживая над своим обетом молчания. И это поставило Ивана Петровича перед сложным выбором. Рассказать ему о том, что они сделали с Алиной? Или подождать, пока он сам догадается, просмотрев через систему слежения, что с ней произошло. Однако все повернулось несколько иначе.

— Я не понимаю, Алекс, что тебя сейчас беспокоит? — Иван Петрович хотел вывести его на разговор о вере и сектантах, но у внука было на уме что-то другое.

— Наверное, надо сходить обследоваться. Знаешь, мне надо сделать МРТ. Говорят, там сразу определяют, что у человека болит. Ты посидишь часок? Я скоро вернусь. У меня тут знакомый врач делает обследования — пустит без очереди…

После МРТ настроение у Алекса улучшилось. Он пододвинул кресло и сел перед Иваном Петровичем.

— Ну вот и все, — сказал он, грустно улыбнувшись.

— О чем ты? — профессор и впрямь не мог понять, что имеет ввиду его внук.

— Теперь я могу тебе все рассказать. Понимаешь, МРТ полностью уничтожает биочипы. Я по понятным причинам не мог признаться тебе, что тоже стал участником эксперимента. Но сейчас, то есть после обморока, я понял, что-то пошло не так. Но мне хотелось поделиться с тобой, поэтому я сделал МРТ, аннулировал чип и, вот, могу говорить…

— Подожди, я не понимаю, — Иван Петрович смотрел на внука и с радостью узнавал в нем своего ребенка, того самого, который всего несколько месяцев назад хотел начать эксперимент. — Я не могу понять, МРТ уничтожает только чип или полностью ликвидирует мировоззрение, которое человек приобретает под действием «Пси-фактора»?

— О, дед! Последствия! Теоретически стереть из головы новое мировоззрение невозможно. И ты правильно понял, МРТ только освобождает человека, принявшего биочип, от обета молчания. Но у меня… У меня получилось, что по какой-то причине из моего мозга стерлись все изменения, которые произошли за последнее время. И это… Я чего-то не учел. И знаешь, я снова стал верующим. Ты рад, наверное, да? Теперь мы вместе будем ходить на службы. Вечерами я буду читать тебе молитвы. Мне так этого не хватало в те времена, когда ты был таким злобным атеистом. А потом мы будто поменялись местами. Какая-то жестокая была игра. Но теперь полная гармония.

— А твои разработки? Те, в которые ты втянул Аню. Что ты собираешься делать с ними? — Иван Петрович не мог до конца понять, что творилось в душе его внука. Вроде с одной стороны он был рад, что к нему вернулась вера. Но откуда тогда такая печаль?

— Ну я думаю, что уничтожу все, что касается «Пси-фактора». Мне дико, дед, понимаешь, дико осознавать, что в моей голове рождались такие мысли. Ты же видел это шоу с собаками? А я хотел что-то подобное делать с людьми… Это даже не безумие! Будто мой мозг пылал в аду. Одно хорошо. Теперь мы не будем нуждаться в деньгах — я научился их зарабатывать. И да, ты знаешь… Я сейчас понял, что люблю, по-настоящему люблю Аню, как собственно и любил ее все то время, которое прошло с третьего курса. И надо же, какая ирония судьбы. Она бы никогда не посмотрела на меня, если бы я не подсунул ей в пирожном «Пси-фактор» второго поколения. А теперь ничего не вернешь, — он усмехнулся. — Я приворожил ее на всю жизнь. И даже если она сейчас сделает МРТ, то все равно будет боготворить меня. Как считаешь, я должен себя за это корить?