Обреченные на любовь. Очерки по кинологии - [19]

В Красноярском железнодорожном питомнике одно время «подливали» караульным кавказским овчаркам кровь волка. Щенки получались суше, подвижней, с более звонким лаем. Ведь кавказец при высоких сторожевых качествах обладает одним недостатком — слишком глухим, плохо слышным на расстоянии, голосом.

О волках, динго, содержании их в домашних условиях мы еще расскажем, тут хочется упомянуть только о том, что небольшая примесь волка к любой породе дает положительный эффект. Но далеко не всегда.

А вот чистокровные дворняги, в коих давно и прочно замешана разнообразная кровь, весьма интересны. Как крупные представители, так и мелкие, декоративные.

Они почти не подвержены болезням, великолепно адаптированы к среде обитания: будь то город, деревня, весьма смышлены, работоспособны, обладают прочной, уравновешенной нервной системой. Оно и ясно — жесткий естественный отбор. Наглядные примеры для экологов. В связи с этими рассуждениями хочу рассказать об одной дворняжке.

Роза из хорошей семьи

В квартиру Роза вошла на цыпочках. Вежливо приблизилась к хозяйке. Кусочек сахара взяла деликатно, одними губами. (Потом мы узнали, что сахар она терпеть не может). Схрумкала его. Легла на коврик, поблагодарила хвостом и расслабленно прикрыла глаза.

Уже через месяц она вошла в тело, шерсть лоснилась от сытости и спокойной жизни, глазенки стали озорными и доверчивыми Забот она не доставляла никаких: гулять ходила всего раз в сутки, сопровождения на требовала. Уж чего-чего, а самостоятельности ей было не занимать.

Как-то старая знакомая уговорила отдать собаку ей. Мы одели Розе на шею громадный бант голубого цвета и повезли на машине в другой конец города.

А еще через десять дней Роза вернулась. Замерзшая, грязная, с четким скелетом под свалявшейся шерстью, ждала она нас в подъезде. Подползла на животе, умоляя нагноившимися глазами. «Недоразумение произошло, — шептали эти глаза, — вы, наверное, забыли меня в той чужой квартире».

Как нашла Роза дом, каким образом запомнила дорогу в стремительной машине, чем руководствовалась, возвращаясь?!

Потом жила Роза с нами долго, много загадок загадала своим поведением, много радостей доставила своим существованием. Что-то забылось, что-то помнится.

В маленьком преданном существе было что-то непомерно важное, вырывающее из привычного и заставляющее человека напряженно думать.

По человек есть человек, извечная суета заедает его, задумчиво почесывая собаку за ухом, он рассуждает о трудном завтрашнем дне, о семейных неурядицах. И только нечто из ряда вон выходящее приковывает внимание к «меньшему члену семьи». Но не надолго. За пять лет совсем забылось Розино возвращение, а в остальном она вела себя достаточно обыденно.

Потом изменилось многое. Чувствовала она надвигающийся переезд или только напряжение в доме? Хуже стала есть, на улицу просилась только по необходимости и сразу бежала обратно. По дому ходила тихо, не шалила, вопросительно заглядывала в глаза.

Уже нашли ей нового хозяина, человека хорошего, познакомили их, уже собирались передать Розу ему совсем, как обнаружили, что пропала собака, исчезла.

Искали долго: любили, привязались, хотели, как лучше — не нашли.

А на вокзале перед самым отходом поезда вдруг увидели ее и не сразу узнали, не сразу поверили.

Роза стояла в пяти шагах от двинувшегося поезда. Стояла напряженно, скованно. Смотрела на узкую площадку тамбура, где взмахивали руками, бестолково гомонили предавшие ее люди. В глазах собаки что-то стыло, но что — не разглядеть.

А поезд набирал скорость, маленькая рыжая фигурка таяла, исчезала.

Волк и Динго

К. Лоренц рассказывает.

«Если взять в дом щенка неодомашненного представителя собачьих и растить его как собаку, легко можно вообразить, будто потребность дикого детеныша в заботе и уходе равнозначна той пожизненной связи, которая существует между большинством наших домашних собак и их хозяевами. Пленный волчонок обычно бывает робким, предпочитает темные углы и явно боится пересекать открытые пространства. Он в высшей степени недоверчив к посторонним людям, и если такой человек попробует его погладить, может яростно и без предупреждения вцепиться в ласкающую руку. Он уже с рождения склонен кусаться от страха, но к хозяину привязывается и полагается на него точно так же, как щенок.

Если речь идет о самке, которая при нормальном ходе событий, вырастая, начинает воспринимать самца-вожака как „хозяина“, опытным дрессировщикам иногда удается занять место такого вожака в тот период, когда детская зависимость самки сходит на нет, и таким образом обеспечить ее привязанность и в дальнейшем. Один венский полицейский сумел добиться такой преданности от своей знаменитой волчицы Польди. Но того, кто воспитывает волка-самца, ждет неминуемое разочарование — как только волк становится взрослым, он внезапно перестает подчиняться хозяину и держится абсолютно независимо.

В его поведении по отношению к бывшему хозяину не появляется ни злобы, ни свирепости он по-прежнему обходится с ним, как с другом, но ему больше и в голову не придет слепо повиноваться хозяину, и, возможно, он даже попытается подчинить его себе и стать вожаком. Учитывая силу волчьих зубов, не приходится удивляться, что эта процедура приобретает иногда довольно кровавый характер.