Обреченность - [8]

Любой человек с обостренным чутьем знает, что это ложь, это только для того, чтобы поймать в ловушку. Природа показывает нам, что красота может быть использована против нас, соблазняя сладким нектаром, подобным венериной мухоловке, стремящейся объесться нашей плоти и медленно переваривать наши жизненные силы. Это только средство к существованию. Это делает Коула ещё более опасным. Он не пирует, чтобы питать своё тело, он делает так, чтобы насытить свою потребность. Он — плотоядный монстр, а я — его следующая жертва.

Автомобиль начинается движение без очевидного указания Коула и выезжает на тихую улицу. Я хочу спросить, куда мы едем, но проглатываю слова, зная их тщетность. Я сижу в тишине, которая настолько оглушающая, что я борюсь с потребностью закрыть свои уши руками в надежде заблокировать её снаружи. Не более, чем через десять минут, мы паркуемся на улице у невзрачного таунхауса в неблагополучном районе Лондона. И вновь улица кажется странным образом тихой, даже в этот поздний час: без проезжающих автомобилей или такси, никаких припозднившихся людей, гуляющих с собаками, или даже гуляк, возвращающихся домой с вечерних посиделок.

Я смотрю на здание, облицованное серым кирпичом, и замечаю вспышки света за тусклыми чистыми занавесками, как если бы кто-то внутри смотрит в темноте телевизор.

Сосредоточившись на доме, я не замечаю движение Коула до того момента, как он мягко размещает свою руку на моей. Его прикосновение немедленно успокаивает дрожание моих пальцев, которые переплелись так сильно, что костяшки побелели. Я вздрагиваю, мягкий контакт неожиданный и полностью противоречит тому, как он прикоснулся ко мне менее чем четверть часа назад.

— Настало время тебе узнать, кто твой муж, Фей. Пойдем.

Он буквально разрывает пальцы, разделяя мои руки, и берет мою левую руку в свою. Затем открывает дверь и выходит на улицу, мягко вытаскивая меня за собой.

— Это твой дом? — слова срываются с моих губ, пока я пялюсь на типовой белый поливинилхлорид, из которого сделана передняя дверь с дешевыми медными светильниками и уродливыми двойными застекленными панелями.

Он усмехается от отвращения и тащит меня на небольшую лужайку, с пронзительным скрипом открывая ржавые ворота.

— Это работа — не игра. Только тараканы живут в лачугах, и ты увидишь, как твой отец обращается с насекомыми, которые воруют у него. Смотри и учись. Это будет твоим уроком, и если ты будешь мудрой, то накрепко запомнишь.

Он тащит меня наверх по трем низким ступенькам, а затем я замечаю широкую тень, появившуюся из узкого прохода между этим домом и следующим. Тень приобретает форму мужчины, его массивное тело и лицо в шрамах свидетельствует о том, насколько неудобно он себя ощущает, скрываясь в темноте, готовый атаковать.

Коул бросает взгляд на незнакомца и останавливается наверху ступеней, грубо притягивая меня к себе.

— Грим, всё готово?

Грим (Прим. в пер. с англ. мрачный). Никогда имя не было более подходящим. Он носит прозвище, как кожу. Оно покрывает его мускулистое тело и сочится из его пор клубами темно-зелёного дыма.

— Всё готово, — его рот растягивается в зловещей улыбке, натягивая рваный дугообразный шрам от резко очерченных губ прямо через рябую щеку к углу левого глаза. Его глаза светятся в одиноком уличном фонаре, и он ловит меня за разглядыванием. — Привел маленькую леди для демонстрации?

Коул не удостаивает его ответом. Вместо этого он ступает вперед и звонит в звонок, его фигура в шесть футов четыре дюйма заполняет дверной проем и блокирует мой взгляд. Мгновением позже дверь открывается, и я могу только слышать человека с другой стороны, но не видеть его. Мне не нужна визуализация, чтобы уловить удивление в его голосе, или так он может прятать страх, который проявляется в единственном слове — имени моего мужа, слетающего с его дрожащих губ.

— Коул.

Мой муж делает ещё один шаг вперед, переступая порог, и я слышу суетливые шаги мужчины, которого я ещё не видела, отступающего на дрожащих ногах.

— Билли Уильямс, разве ты не собираешься пригласить нас внутрь? Где твои манеры? — голос Коула расслаблен, но насмешлив, и он втаскивает меня за руку через открытую дверь в грязную глубину мрака.

— Включи какой-нибудь бл*дский свет, — мрачно хрипит Грим, появляясь сзади меня и наступая мне на пятки. Затем он хлопает дверью со всей силы, закрывая её, и, несмотря на все мои попытки держаться, я напугана. Отступаю и врезаюсь в широкую спину Коула.

— Конечно, конечно, — бормочет мужчина, до того, как зовёт. — Синди, у нас гости. Включи свет, детка.

— Включи чертов свет сам, ленивая задница, — раздается в ответ бормотание из комнаты. В густом мраке я могу разглядеть узкую прихожую, в которой мы находимся, что ведет к дверному проему без двери. Потертая занавеска приколота к разбитой раме в элементарной попытке обеспечить приватность, и тусклый свет пробивается через зияющие дыры, но его недостаточно для меня, чтобы четко видеть.

— Детка, окажи нам всем услугу и нажми на гребаный выключатель, — предложение начинается как просьба, но заканчивается рычанием, по мере того как мы приближаемся.