Образования бессознательного (1957-58) - [17]

А она предусматривает два уровня: уровень комбинации с той особой точкой, где возникает метонимический объект как таковой, и уровень замещения с той особой точкой на пересечении двух цепочек — цепочки дискурса и цепочки означающего в чистом виде — где возникает сообщение. Синьор оказывается вытеснен, verdrängt, в цепочку сообщение-код, в то время как Герр оказывается unterdrücktна уровень дискурса.

И в самом деле, легко убедиться, что слово Герр залучил себе дискурс предшествовавший и лишь метонимические руины объекта наводят на след утерянного означающего.

Вот что дает нам анализ приведенного Фрейдом примера забвения слова. В итоге для нас во многом проясняется и слово фамил-лионьярно — образование, заключающее в себе определенную двусмысленность.

Итак, создание остроты представляет собой, как мы убедились, явление того же порядка, что и возникновение такого языкового симптома, как, скажем, забвение имени.

Если схемы этих явлений при наложении совпадают, если их означающая экономия та же самая, то мы можем рассчитывать найти на уровне остроты нечто такое, что дополняет — то, что функция ее двойственна, я только что в какой-то степени дал вам понять — что дополняет ее функцию нацеленности на смысл другой, возмущающей, нарушающей всю картину функцией неологической. Искать же это дополнение следует со стороны того, что можно назватьряс-падом объекта.

Дело ведь не только в том, что он, мол, общался со мной как с равным, вполне фамиллионьярно, а в возникновении некоего фантастического и гротескного персонажа по имени фамиллионер. Персонаж этот можно представить себе, наподобие некоторых созданий поэтической фантазии, эдаким фамильярным миллионером — человеческим типом, экземпляры которого рисуются воображению гнездящимися, кишащими и размножающимися в щелях между вещами, вроде плесневого грибка или иного подобного паразита. Так или иначе, слово это вполне могло бы войти в язык, как, скажем, вошло в него слово путана в значении проститутка.

Такого рода создания обладают особой, лишь им свойственной ценностью: они вводят наев область, до сих пор не исследованную. Они порождают то, что можно было бы назвать словесными существами. Но словесное существо — это тоже существо, и притом существо, более и более тяготеющее к воплощению. Фамиллионер тоже, на мой взгляд, сыграл не одну роль — как в мире поэтического воображения, так и в реальной истории.

Есть ряд созданий, которые подошли к воплощению еще ближе фамиллионера. Так, у Андре Жида в центре истории о плохо прикованном Прометее стоит фигура, которая является на самом деле не богом, а машиной — фигура банкира Зевса, которого он называет Miglionnaire (мелионер) Как следует это слово читать — по-итальянски или по-французски? Это неизвестно. Однако, по-моему, его надо читать по-итальянски. Вернувшись к Фрейду, покажу вам, насколько существенна функция Мелионера в создании остроты.

Присмотревшись теперь внимательно к форме фамиллионьяр-но, мы увидим, что на уровне текста Гейне путь, на который я вам только что указал, до конца не пройден. Поэт не пред оставляет этому слову полной свободы — той независимости, что свойственна имени существительному. Переводя его в форме совершенно фа-миллионъярно, я как раз и хотел подчеркнуть, что мы остаемся здесь на уровне наречия. Тут можно, конечно, заняться словесной игрой, призвав на помощь язык, — ведь вся разница между способом бытия и направлением, в котором я вам только что указал, то есть способом бытия, в нем уже налицо. Вы сами видите, что между тем и другим есть непрерывная преемственность. Прибегая к выражению ganzfamillionsr, Гейне остается на уровне способа бытия.

Что же над гейневским совершенно фамиллионъярно надстраивается? До поэтического творения оно, конечно, не дотягивает, но все же термин это чрезвычайно богатый и изобильный, если говорить о том, что происходит на уровне метонимического разложения.

Создание Генриха Гейне заслуживает того, чтобы рассмотреть его в первоначальном его контексте. Таковым являются баниЛук, — ки, где вместе с Гиршем Гиацинтом мы встречаем маркиза Кристо-форо ди Гумпелино, лицо очень популярное и известное своимвниманием и усердием к прекрасному полу — качество, которое отлично дополняет сказочная непринужденность лебезящего перед ним Гирша Гиацинта.

Усвоенная этим персонажем роль паразита, прислужника, лакея, мальчика на побегушках подсказывает нам еще один способ метонимического разложения, affamülionaire- способ, оттеняющий свойственную Гумпелино жажду успеха, то есть не пресловутую aurasacrafames, a стремление войти в те высшие сферы, доступ куда ему ранее был заказан. Я не собираюсь говорить здесь о том, что кроется еще глубже — о тех волнениях и страданиях, которые доставляли этому карикатурному маркизу женщины.

Другое возможное значение слова можно проследить, разложив его как fat-millionaire [фат-миллионер}. Fat-millionaire — это и Гумпелино, и Гирш Гиацинт сразу. Но одновременно это и кое-что еще, ибо за ними обоими встает и фигура самого Генриха Гейне, чьи отношения с Ротшильдами были в высшей степени фамиллионьяр-ны.