Образование Венецианской колониальной империи - [22]

Дальнейшее развитие капитализма способствовало, как известно, росту националистических тенденций и стремлению к воссоединению в тех странах, которые все еще пребывали в состоянии унаследованной от феодализма раздробленности. В Италии эти тенденции приводят к сглаживанию противоречий и неприязни, разобщавшей ранее отдельные города и государства, к замене местного — венецианского, генуэзского, пизанского, миланского, тосканского и всякого иного «патриотизма» чувством общенациональной солидарности. Пизанец Фануччи одинаково противопоставляет все три «знаменитых морских народа — венецианцев, генуэзцев и пизанцев — всем неитальянцам, — грекам, арабам и туркам.[244] Автор „Новой истории Генуэзской республики“ Микеле Джузеппе Канале, полемизируя с Никитой Акоминатом и Киннамом, как известно не особенно лестно отзывавшимися о „латинянах“, не жалеет красок для того, чтобы показать ничтожество византийцев, доблесть, благоразумие, благородство, простоту и правдивость венецианцев, пизанцев и „всех вообще итальянцев того времени“.[245] Таким образом, тенденции, которые в XVIII в. лишь намечались, например в сочинении Филиаси, для которого славяне были лишь варварами[246], нашли теперь свое полное выражение.

Итальянская историография в начале XIX в не дала ничего ценного по истории Венеции. Труд Курти, написанный на французском языке, ставил своею задачей ознакомление широкой европейской публики с основными фактами истории и государственного устройства сошедшей с исторической сцены республики. Он не прибавляет ничего нового к разработке интересующих нас вопросов и повторяет прежние ошибки.[247] Упомянутое выше сочинение Фануччи, отводящее истории венецианцев, генуэзцев и пизанцев в период от начала до середины XIII в. первые два томика, также дает сравнительно очень мало нового. Заслуживают внимания лишь те страницы, где автор опирается на материалы, извлеченные им из архива Флоренции. Проблемы венецианской колониальной и торговой экспансии трактуются автором без надлежащего уважения к исторической истине. Помимо старых ошибок, мы находим здесь ряд новых, вроде странного рассуждения об оживленной торговле итальянских городов на Черном море с татарами еще в XII в.[248] Состав венецианских колониальных владений и сфера венецианских торговых интересов изображаются в самых общих чертах и с пренебрежением к динамике этого вопроса.[249] Некоторые важные проблемы венецианского колониального господства оставляются без внимания — укажем в качестве примера на вопрос о борьбе Венеции за Далмацию против славян и т. д.

Во втором десятилетии XIX в. начала выходить обширная „История Венецианской республики“ Дарю. Работа эта принадлежит перу политического деятеля наполеоновской Франции. Трактуя проблемы венецианской истории в духе Ложье, бонапартист Дарю стремится оправдать политику Наполеона по отношению к Адриатической республике.

В течение нескольких лет Дарю выпустил семь томов, из которых последний представляет собою частию информацию об источниках по истории Венеции, частию выдержки из некоторых из них. Однако, сочинение Дарю в совершенно недостаточной степени отразило на себе осведомленность автора в области источников по избранной им теме: оно написано не на основании кропотливой работы в архивах, а преимущественно на основании существовавших тогда печатных изданий. Достаточно оказать, что одним из главным источников его при написании им разделов, посвященных XI, XII и XIII вв. истории Венеции, было сочинение Сабеллико, на основании которого Дарю пишет не только там, где он на него ссылается, но нередко и там, где он таких ссылок не делает.[250]

Необходимо отметить вместе с тем и крайнюю неравномерность в трактовке отдельных периодов: из шести томов только один уделен истории Венеции на протяжении первых восьми столетий ее существования, тогда как истории последних трех с половиной столетий отведено пять томов. Это, впрочем, также определяется подходом автора к имевшимся в его распоряжении источникам.

Сочинение Дарю надо признать в настоящее время совершенно устаревшим, и нет необходимости останавливаться на многочисленных ошибках, которые в нем встречаются. Дарю интересуется преимущественно политической историей, вследствие чего очень важные вопросы колониальной политики или вовсе оставляются без внимания, или трактуются очень поверхностно: хрисовулу императора Алексея от 1082 г., открывающему собою новую эпоху в истории венецианской экономики, отведено только шесть строчек.[251] Самый состав Венецианской колониальной империи определен без достаточного внимания к деталям вопроса и умения разобраться в этих деталях.[252] Односторонность в использовании источников заставляла Дарю беспомощно опускать руки даже там, где он чувствовал необходимость критической проверки известий венецианских историков и анналистов. Изложив историю экспедиции Пьетро Орсеоло II и справедливо заподозрив достоверность полученных им от венецианцев сведений, Дарю пишет: „Их рассказ мне кажется неправдоподобным… но в моем распоряжении нет документов, которые я мог бы противопоставить венецианским историкам“, и он вслед за Сабеллико покорно рассказывает о назначении на пост венецианского комита