Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. - [406]

Другую точку зрения наиболее полно обосновал М. О. Скрипиль. Он считает, что «История» в том составе, в которой мы ее знаем по списку Троице-Сергиевой лавры XVI в. является произведением одного автора — Нестора Искандера, писавшего по-русски. Его «История» отличается цельностью и единством, которые обнаруживаются в «историософии, строе идей, композиции, художественно-образной системе, фразеологии, языке». В задачу автора входило «так написать историю Царьграда — историю его прошлого, настоящего и будущего, — чтобы была очевидна предопределенность его исторического бытия, так как только при ней сохранялась надежда на его возрождение»[2515]. На вопрос, как, где и когда Нестор Искандер написал «Историю» о Царьграде, М. О. Скрипиль ответить отказывается, замечая, что «здесь начинается зыбкая почва гипотез, на которую сейчас преждевременно вступать»[2516]. Между тем нельзя и уйти от ответа на поставленный вопрос. Ведь повесть, приписываемая Нестору Искандеру, бытовала на Руси, и интерес к ней со стороны русских читателей вряд ли имел характер чисто отвлеченный. Он связывался с теми злободневными вопросами международной жизни и внутренней истории Руси, которые волновали современников. Поэтому, хотя бы в гипотетической форме, совершенно необходимо высказаться на тему о том, как, в каких условиях, с какими целями была написана изучаемая «История», в каких общественных кругах она вращалась, каково ее идейное назначение.

Мне думается, что исследователи, отмечавшие сложный состав «Истории», стояли на более правильном пути, чем М. О. Скрипиль. При анализе текста памятника в нем, по-моему, ясно выделяются по крайней мере два пласта: 1) общие размышления о судьбах Царьграда в плане исторической концепции, видящей причину перемен на всемирно-исторической арене в борьбе «христианства» и «бусурманства»; 2) конкретные картины (полные патриотизма) защиты населением Царьграда своего города от захватчиков.

Разберем сначала первый комплекс идей. Уже в начале «Истории», где говорится об основании Царьграда и описывается сопутствовавшее этому факту «знамение» (борьба орла со змием, причем первоначально змий победил орла, затем люди убили змия и освободили орла), проводится одна главная мысль: будущее Царьграда определится в зависимости от хода соревнования (имеющего всемирно-историческое значение) «христиан» с «бусурманами». Орел — «знамение крестьянское»; змий — «знамение бесерменское». Раз змий сначала взял верх над орлом, значит, в какой-то момент «бесерменство одолеет хрестьяньство». Но поскольку «христиане» убили змия, «а орла изымаша», постольку, следовательно, «напоследок» «хрестьянство одолеет бесерменства» и «седмохолмаго [название Константинополя] приимуть, и в нем въцарятся»[2517]. Последнее предсказание о воцарении в Царьграде победителей над «бусурманами» надо понимать, по-видимому, не буквально, а иносказательно: во всемирно-историческом поединке «бусурман» и «христиан» в конечном итоге возьмут верх последние.

Та же идея, но с некоторыми новыми мыслями проводится и в конце «Истории». Царьград завоеван турками. Исполнилась первая часть пророчества. Турецкий султан, «беззаконный Магумет», «седе на престоле царствиа благороднейша суща всех иже под солнцем». Но должна совершиться и вторая часть предзнаменования, имевшего место при закладке Константинополя: конечная победа в борьбе с «бусурманством» должна принадлежать «христианству». Эта мысль выражена в «Истории» в следующих словах: «Русии же род с прежде создательными всего Измаилта победят и седмохолмаго приимуть с прежде законными его, и в нем въцарятся и судрьжат седмохолмаго Русы…»[2518] В данном случае речь идет о восстановлении всемирно-исторической роли «христианства», но уже на почве Русского государства, которое сделается его центром.

В церковном преломлении, под религиозной оболочкой, здесь высказаны идеи о том. что Русь становится центром борьбы с «бусурманством». Турецкая агрессия в это время еще не грозила Руси непосредственно. Но свержение татаро-монгольского ига в третьей четверти XV в. было для Русского государства очередной задачей. И нет ничего невероятного в предположении, что и создана-то «История» была на Руси тогда, когда происходила ее последняя схватка с Большой ордой, во время нашествия Ахмед-хана в 1480 г. Не вышла ли эта «История» из тех же церковных кругов, из которых вышло «Послание» к Ивану III ростовского архиепископа Вассиана? Ведь в обоих памятниках излагаются одинаковые идеи. Когда Вассиан называет Ивана III «во царях пресветлейшим», он логически продолжает мысль «Истории». Троном византийских императоров, престолом «царствиа благороднейша суща всех иже под солнцем», завладел «беззаконный» турецкий султан. Теперь лишь московский великий князь является «боголюбивым и вседержавным царем», защитником «хрестьянства» от «бесерменства»[2519].

И другие высказывания составителя «Истории» вполне гармонируют с теми советами, которые дает Ивану III Вассиан. Почему погиб Царьград, что привело его к падению? В «Истории» названо несколько причин, и среди них — «междусобныи брани», повлекшие за собой «оскудение» «силних» и «обнищание» простых «людей». «…И преуничижися град, и смирися до зела, и бысть яко сень в винограде и яко овощное хранилище в вертограде»