Образ, бережно хранимый - [87]
Отзвуки этих споров отразились и в поэзии. Все это позволило критику Ал. Михайлову признать, что при множественности пониманий и представлений о связях пушкинского творчества с современностью, при всем многообразии суждений о самом поэте, его творчестве — в некоторых сферах художественного сознания появилась и дала о себе знать известная односторонность в восприятии пушкинского наследия. «Односторонность сегодняшней ориентации на Пушкина заключается в том, что теряется из виду его роль как новатора в поэзии, прозе, драматургии. Новаторство — это тоже пушкинская традиция...»[298].
Призыв «Вперед, к Пушкину!» как и любые формы канонизации и абсолютизации достижений поэта, вступает в противоречие с главными заветами его художественной системы. Особенно это относится к нашим дням, когда так много переменилось в окружающей жизни, в психологии человека, в общественных и нравственно-этических идеалах советских людей. «Необычайная масштабность мироведения, широта интересов, поэтическое воспроизведение реальной действительности во всем ее многообразии, поразительное богатство художественной палитры — вот наиболее всеобъемлющая и основная традиция Пушкина, завещанная им русской литературе, вот тот в общей форме определенный идеал художника, который явил собою Поэт»,— так заключает свои рассуждения о современном пушкинском идеале критик Ал. Михайлов. И далее он верно замечает, что Пушкин как личность ярчайшая, как идеал художника, соединившего в себе поразительную естественность, живость, темперамент борца и искателя, чувство гармонии, соразмерности, гибкий ум и высоту духа,— и ныне остается «человеческой задачей русской литературы». Вместе с тем Пушкин как поэт, создавший прекрасный и неповторимый художественный мир, ждет своего продолжения[299].
Да, к пушкинским критериям оценки достижений и поисков в области художественного мышления обращаются и поныне. Они незыблемы. Не потому ли, когда велась острая дискуссия о так называемом «свободном» стихе, о верлибре, и раздавались мнения, что это «негодный стих», ибо лишен метрической основы, поэт Юрий Левитанский обратился к Пушкину, к его опыту, как к непререкаемому авторитету:
Несмотря на признание разных, нередко разнонаправленных поисков в современной «лаборатории стиха», в современном искусстве в целом, не случайно отмечается при индивидуальности стилей и голосов, тональностей и тем некое объединяющее начало. Сегодня оно видится в том, чтобы обрести духовные и эстетические ценности, расширить диапазон звучания нынешней поэзии, литературы и искусства, отражать заботы современного человека, продолжая и развивая те идеалы, которые были завещаны Пушкиным и русской классикой XIX века, достижениями художественной культуры XX столетия[301].
Поэты помогают вникнуть в атмосферу пушкинской жизни. Не потому ли так велик интерес к поэтическим трактовкам его образа, да и к другим видам искусства, для которых пушкинская тема стала традиционной? Традиции такие создаются, но они же и обновляются, чутко реагируя на требования времени. Так, в последние годы проявились некоторые тенденции в тематической эволюции способов воссоздания образа Пушкина. В частности, в произведениях разных видов искусства нередко в последнее время образ поэта раскрывается опосредованно: не через воссоздание личности его самого, а через передачу отношения к нему наших современников. Это очень сложный и интересный прием. Он осваивается в разных жанрах. Идут активные поиски художественной выразительности.
Если опять вспомнить примеры поэтические, то целый поток «пушкинских» стихов связан с ежегодным проведением праздников поэзии в селе Михайловском, в Псковском крае, в других местах, связанных с именем Пушкина, в Болдине и во многих уголках нашей страны, где бывал поэт. Такие произведения получили даже условное наименование «паломнические»[302]. Само определение их тематики напоминает известное изречение Гете, что узнать поэта можно лишь тогда, когда побываешь на его родине. Объясняя причины широкого обращения к такой тематике, критик Ал. Михайлов справедливо замечает, что это способ отыскать «личный повод», чтобы «...приобщиться к Пушкину, открыть его для себя хотя бы какой-то одной не всем ведомой гранью, более непосредственно ощутить богатство его личности...»[303].
Каждый из нас, читателей, зрителей может признаться в том, что испытывал ощущение прикосновения к тайне личности Пушкина, когда видел на экране кино, телевидения или воочию места, по которым ходил Пушкин. В телефильме «Болдинская бессонница» роль своеобразного «гида» по дому, где жил поэт, играл артист И. Смоктуновский. И хотя зрители «оказались» в этом доме ночью, когда лишь громадные тени от свечи гуляли по стенам и тикали старинные часы, «прикосновение» к Пушкину состоялось, Смоктуновский рассказывал о болдинском периоде творчества Пушкина, читал письма поэта, воспоминания о нем, звучали отрывки из произведений, которые были той болдинской осенью написаны и передавали мироощущение Пушкина. А в конце фильма зрители вместе с артистом оказывались за порогом болдинского дома, в ветреном осеннем воздухе, в кругу деревьев, которые гнулись от порывов... И когда в предрассветной мгле видели кибитку, которая тряслась по ухабам отдаленной дороги, то трудно было не поддаться полной иллюзии, что заглянули мы во времена Пушкина, ощутили его присутствие рядом с собой.
