Обратный отсчет - [17]

– Ты наверняка совсем утомился, – добавила она. – Надеюсь, заснешь в дороге и рухнешь в кювет.

Мы с самцом черепахи ушли. Последнее, что услышали из квартиры, – записанные звуки морского прибоя. В Сан-Диего оставалось сделать еще одно дело, а потом уж нанести визит Азаль.

Я поставил коробку рядом с собой на сиденье, включил мотор. Должно быть, моему зеленому другу здорово надоели всяческие проказы, но он уже занял место в моей душе. Поэтому мы вместе поехали назад через пригороды, по знакомым мне дорогам. Я заметил позади машину, хотя рядом шли еще две, а я пока еще не стал законченным параноиком.

Когда мы свернули по авеню к берегу, та самая машина по-прежнему шла за нами. Я въехал на стоянку, а она все держалась сзади. Я посмотрел, как она огибает квартал, решив, что это коп, или подростки гоняются за девчонками, которые возвращаются с пляжа.

Вытащил из машины Йертла, направился к будке охраны. Открыл коробку, выпустил его на песок. Он пополз и остановился.

– Беги, – сказал я. – Бродяжничай.

Он никуда не пошел. Мне почти хотелось забрать его с собой, но нельзя вечно держать черепаху в коробке, а ремнем безопасности его не пристегнешь. Поэтому я стоял и смотрел на него сверху вниз, приговаривая:

– Давай. Вперед. Все будет хорошо.

Морской берег осветили фары. Я оглянулся. Свет меня ослепил на секунду, потом послышалось приближавшееся звяканье ключей и инструментов. Деннис Грозный. Он нес мой чемодан, который, наверно, забрал из машины.

– Привет, – сказал он.

– Оставь нас в покое.

– Не могу, – пропел он сопрано, передразнивая меня. – Просто не могу.

– Извращенец поганый.

Его сандалии скрипели по песку.

– Люблю ее единственную.

– Но, как видишь, ты не в ее вкусе.

– Забудь об этом. Вот твои дерьмовые шмотки.

Он зашвырнул чемодан в океан на двадцать футов. Я посмотрел, как он качается на волнах.

Мы стояли в двух футах друг от друга. На этот раз я не побежал. Во-первых, не хотел наступить на Йертла, во-вторых, в редких случаях все-таки призывал на помощь всю свою оставшуюся гордость. Хотел сказать: «Ты забыл ноутбук», – а вместо того спросил:

– Наверно, хочешь меня побить?

– Подумывал об этом. Околачиваешься тут, бросаешь женщин, являешься через много лет, словно тебе кто-нибудь что-нибудь должен. Иди работать.

– Я работал. Работал вместе с десятью тысячами точно таких же задниц, как ты, потом компания расширилась, перевела завод в Мексику. Но я свое успел получить, поэтому я здесь. Я выиграл.

– Ты мне должен.

– За что это?

– За Мэри.

Близился удар в живот. Я вышел из себя, ринулся на него, схватил за грудки и быстро провел апперкот. Вместо солнечного сплетения костяшки ударили в гаечный ключ. Кожа лопнула, но я держался, пока он кружил меня, колотя по бокам, отчего я свалился, как закружившийся в хороводе мальчишка. Сумел подняться на песке и начал отступать, стараясь не потерять равновесие. Он схватился за молоток. Убийство стало реальной и скорой возможностью. В голове промелькнуло, что письмо все-таки прислала Мэри, поставив Денниса за дверью, чтобы после моего ухода он привел приговор в исполнение, как и было обещано.

Впрочем, молоток он выпустил. Подошел и ударил меня в лицо. Темное небо над головой брызнуло искрами, голова завертелась, как взбесившийся спутник. Я рухнул на песок. Настоящий шум океана полностью утих… потом мир снова ожил.

Землетрясение в два балла

Рождение: сильный толчок, свет, лишняя кожа… Эй, земля!

Тучи, ветер, дождичек. Она сказала: «Директорский стиль».

Она – гора виски, высокая в сумерках,

Свободно трактующая библейское учение.

Я поднимаюсь, тараща глаза на мировой конфликт.

Боюсь, но слышу голоса животных.

Никаких преступлений, минус воображение.

Голова забита вопросами, все сильней любопытство.

Кто изобрел электрическую лампочку и самолеты?

Мы строим судьбу с помощью мистики.

Выходим из разбитых яиц – черепахи без панциря.

«Согласись», – говорят. Согласен, только не желаю стать завтраком.

Я пою сопрано во сне.

На выходе лягушки, солнце, индейцы, кровь.

Нет, не говори о судьбе, не говори о выборе.

Шесть

Позже я часто вспоминал эти видения. Старался прочесть между строк. Разбивал абзацы на слова, складывал и делил на мельчайшие общепринятые единицы. Так и не нашел ответа; задача была некорректной. Если я студент, то свирепый профессор чертит мелом неразрешимые уравнения на черной доске моего сознания, след постоянно исчезает.

По утрам на пляже в Сан-Диего холодно. Жители Мичигана путают Южную Калифорнию с Таити. По их мнению, утро начинается с кофе, поданного в кокосовой скорлупе. Правда, в надлежащих обстоятельствах в Калифорнии легко живется, но, когда жизнь рушится, голубые небеса навевают тоску, навязчивые, как любовные песни в торговом зале гастронома, откуда тебя только что выкинули. На Западе, когда дела идут плохо, ждешь, соответственно настроению, дождя или снега, все подряд проклинают погоду, киснут в слякоть. В Мичигане несчастья идут косяком.

Впрочем, со мной покончено не было. Очнулся с забитым песком носом, видя в небе след реактивного самолета. Первым делом принялся отыскивать Йертла, но тот, видимо, разочаровался во мне и исчез. Вместо него ко мне приближался любитель серфинга. Положил свою доску прямо над моей головой, босые ноги остановились в трех дюймах от моего лица.