Обратный отсчет - [14]

Он подошел ко мне, не предлагая выкурить трубку мира. Дернул за рубашку и выпустил. Как уже говорилось, я всегда был цыпленком, но, как ни странно, то и дело пренебрегал своим физическим здоровьем, словно речь шла о каком-то другом человеке. Время от времени чувствовал себя реальным. Не так долго, чтобы ввязаться в драку, даже в данный момент, чуя его агрессивность. И как обычно, пошел в отступление.

– Где яйца? – с расстановкой спросил мексиканец.

– Слушай, не понимаю, о чем идет речь. Я приехал сюда прошлым вечером. Мэри моя старая подруга. Понятия не имею, чем она занимается. Если найдешь яйца, поджарь себе яичницу.

– Мэри мой бухгалтер. И хранит товар. Сама не должна торговать. – Он сел на диван, почесал подбородок. – Нехорошо.

– Давай поговорим, как разумные люди. Она скоро придет.

– Слушай, друг, – проговорил он разочарованным отеческим тоном, – похоже, ты можешь пригодиться. Хотя мне твоей дружбы не надо.

– Я не слишком храбрый. А ты крупней меня.

– Как насчет чести?

– У меня никакой чести нет, стараюсь никого не судить.

– А самоуважение?

– Слышал бы ты, как моя жена говорит: «Уважай меня, а не трахай». Она носит трусы сорок второго размера.

– Господи Иисусе. Слушай, друг, я вот думаю, не выбить ли заднюю дверь? Ты по спине меня не огреешь?

– Нет, я тут посижу. Только на твоем месте не трудился бы выбивать: вдруг вылетишь в соседнюю гостиную.

Хесус пошел к двери, толкнул створку, присел, глядя в замочную скважину.

– Замок с гнутым ключом. – Вытащил из кармана связку ключей, выбрал один, вставил. Замок сопротивлялся слабее меня. – Тяжелый у меня бизнес.

– Что за бизнес?

– Были тут, – пробормотал он. – А теперь нету.

– Можно заглянуть?

– Лучше не надо.

Он подошел, встал надо мной с непроницаемым выражением на лице, хотя, насколько я мог догадаться, оно было недружелюбным.

– Лучше крэком торговать.

– А ты чем торгуешь?

– Импортными продуктами.

– А, глобальная экономика, как говорится…

– Наверно. Мне нравится. Запомню.

– Зайдешь еще?

– О да.

– Я передам Мэри.

– Будешь тут? Может, договоримся? Мэри нужен партнер. Она явно принимает неразумные деловые решения.

– Подумаю, только здесь не останусь. Знаешь, Хесус, меня прозвали Бродягой.

– У тебя деньги есть?

– Я не разбираюсь в импортных продуктах. Питаюсь оладьями и тому подобным.

– Да я не о том. Я твою подружку имею в виду. Запаздывает с платежами. Легко догадаться, что она торгует у меня за спиной, затеяв невинную игру в кошки-мышки. Точно, как азартный игрок. Впрочем, я человек не жестокий, соответственно своему имени. Мать у меня сильно верующая. Но не считаю настоящей жестокостью поджог, вандализм и шантаж. Понял?

– Понял. Сколько она задолжала?

– Грубо говоря, одну тысячу долларов.

Я вытащил бумажник.

– Вот. А ты посоветуй Мэри выйти из дела.

– Да, по-моему, с Мэри пора попрощаться. Нынче вечером верну плюшевые игрушки.

– По-моему, ты не из тех, кто забавляется с плюшевыми игрушками. Извини, конечно.

– Редко. Чертовы зверушки для нее как дети. Долбаные американцы… Поэтому я их похитил. Я хоть и преступник, но христианин. Фактически, «преступник» – слишком сильно сказано. Просто водонос в пустыне, и все. – Он пересчитал деньги. – Благодаря тебе животные целы. Я делаю дурные дела, но не зверствую.

– Принесешь вечером игрушки?

– Только сейчас вспомнил, что надо смотаться к границе. Может, завтра. Ты тут еще будешь?

– Уеду. Не занесешь ли к технику-смотрителю? Скажи, что я оставил Мэри в подарок. Обязательно вывали на пол, коробку с собой забери.

– Мне никогда этот техник не нравился, задница.

– Обязательно вывали, Хесус.

– Вывалю. Спасибо за деньги.

Мексиканец ушел, я смотрел на дверь спальни. Теперь что-то не позволяло мне заглянуть туда, а желание знать то возникало, то исчезало.

Тем временем я раздумывал о выпивке, упомянутой Мэри. Когда в последний раз напился, дело было плохо. Меня трясло так, что я боялся треснуть напополам или спровоцировать землетрясение. До того произошло еще кое-что нехорошее. Рози собралась меня шмякнуть, я перехватил руку, подержал несколько секунд, раздумывая, не вывернуть ли запястье в отместку за все полученные оплеухи. Но так и не принял решения, потому что другая рука рванулась, врезалась в желудок с такой силой, что я повалился на журнальный столик, разбив стакан и чудом лишь поцарапавшись при падении.

Это была наша последняя двусторонняя домашняя стычка. Рози меня заставила ездить в жуткую даль в Гузберри на курсы, где учили справляться с приступами злобы. Занятия посещали еще два десятка мужчин, ни один из которых, видимо, не получал по морде три тысячи раз. Сомневаюсь, чтоб они объясняли любопытствующим незнакомцам свои синяки падением с подвальной лестницы. У нас с Рози даже подвала не было.

После этого я ни разу не пил. Пускал в ход фантазию, чтоб заполнить пустоты. Стал чрезмерно чувствительным к солнечному свету и его разнообразным эффектам. Мир долго был кубистическим, а потом перестал. Трудно вспомнить, чего больше дал мне отказ от алкоголя – потерь или приобретений. Я пошел на кухню, открыл шкафчик. Прежде чем откупорить бутылку, вспомнил запах виски, отдающий деревянной бочкой. За выпивку можно пинком под зад вылететь с доски «Монополии»,