Обратный отсчет - [28]

— Как она к этому относилась?

— Мы много спорили. Я говорил, что ЦРУ намерено промывать людям мозги. Она возражала, мол, любые научные достижения можно использовать как во благо, так и во вред и ей все равно, кто оплачивает ее работу.

— Поэтому вы и развелись?

— Можно сказать и так. В 1952 году я написал киносценарий о секретной службе, которая манипулировала сознанием ничего не подозревавших граждан. Фильм имел большой успех. Моя карьера была обеспечена, студии завалили меня предложениями.

— А что Вилли?

— Я повел ее на премьеру. Она была в ярости. Заявила, что я воспользовался секретной информацией, которой она со мной поделилась. Она была уверена, что ЦРУ прекратит финансировать ее исследования. В результате наш брак распался.

— Так, значит, вот что она имела в виду, когда сказала, что у вас разные ценности.

— Она права. Ей следовало бы выйти замуж за тебя.

Сердце у Люка снова екнуло. Ему хотелось спросить, почему Берн так думает, но он решил подождать с этим вопросом.

— Полагаю, ЦРУ все же не прекратило финансирование.

— Нет, — ответил он со злостью. — Вместо этого они разрушили мою карьеру. Меня пытались обвинить в антиамериканской деятельности. Я ведь до самого конца войны оставался коммунистом и поэтому был для них легкой мишенью. В Голливуде меня внесли в черный список.

— И что же ты потом делал?

— Пару лет было очень трудно, но затем я придумал серию детских книжек. — Берн показал на шкаф, где на одной из полок пестрели яркие обложки. — Первую опубликовал под псевдонимом. Книжка стала бестселлером, и с тех пор я пишу по две штуки в год.

— Теперь я вижу, почему ты не счел мой рассказ бредом сумасшедшего, — заметил Люк.

— Да, — сказал Берн, — я верю, что Энтони мог это сделать, но совершенно не представляю зачем.

20.00.

Сидя перед зеркалом, Вилли поправляла макияж. Снизу доносились звуки выстрелов: Лэрри и Бекки-Ма смотрели по телевизору очередной вестерн.

Сегодня Вилли меньше всего хотелось встречаться с Хэролдом. Она злилась из-за того, что ей не досталась должность, о которой она мечтала, ее терзали догадки, почему Энтони сделал то, что он сделал, и, наконец, она не знала, как ей быть с Люком — оказывается, давняя страсть не умерла, их чувства были по-прежнему сильны и опасны.

В коридоре зазвенел телефон. Вилли вскочила и поспешила к стоявшему возле ее кровати второму аппарату, но Лэрри уже успел снять трубку. Она услышала голос Энтони:

— Говорит ЦРУ. Скоро Вашингтон заполонят полчища помидоров.

Лэрри захихикал:

— Дядя Энтони, я тебя узнал!

— Если столкнешься с помидором, ни в коем случае — повторяю, ни в коем случае — не пытайся с ним заговорить.

— Ты все это придумал. — Лэрри весело рассмеялся.

Вилли вмешалась в их беседу:

— Энтони, я на другом аппарате.

— Давай, Лэрри, надевай пижаму и спать, договорились?

— Ладно.

Услышав, что мальчик повесил трубку, Энтони сменил тон:

— Ты просила меня позвонить. Что-нибудь случилось?

— Что ты, черт возьми, затеял? — спросила Вилли. — Когда мы последний раз разговаривали, я поняла, что ты меня обманываешь, но тогда я еще не знала всей правды. Теперь знаю. Мне известно, что ты вчера вечером сделал с Люком в нашей клинике. И я требую объяснений.

— Это не телефонный разговор. Если б мы могли увидеться в один из ближайших дней…

— Я хочу услышать ответ сейчас.

— Ладно, давай встретимся завтра, и я обещаю, что все тебе объясню.

Она уже была готова согласиться, но потом вспомнила, какую ужасную вещь он совершил.

— Ты делал свои дела у меня за спиной, в больнице, где я работаю. Так что или ты скажешь мне правду прямо сейчас, или я вешаю трубку и иду в ФБР.

Угрожать мужчинам — опасное занятие, в такой ситуации они часто становятся упрямыми. Но Вилли знала, что в ЦРУ терпеть не могут и одновременно боятся, когда ФБР вмешивается в их дела, особенно если Управление действует на грани закона, как чаще всего и бывает.

Энтони вздохнул:

— Боюсь, тебе будет трудно мне поверить.

— И все-таки попытайся.

— Ну ладно. Дело в том, что Люк — шпион.

— Не болтай глупости.

— Он работает на Москву и многие годы снабжал Советы секретной информацией. Как, по-твоему, им удалось запустить на орбиту свой спутник, в то время как наш еще не вышел из стен лаборатории? Да потому, что у них были результаты не только собственных, но и наших разработок.

— Энтони, мы с тобой оба знаем Люка двадцать лет. Он не способен на предательство.

— Люди меняются. Не забывай, во время войны он во Франции сотрудничал с коммунистами. Конечно, тогда они были на нашей стороне, но, видимо, и после победы его связи с ними не оборвались.

Потрясенная услышанным, Вилли села на кровать.

— У тебя есть улики?

— У меня есть доказательства — совершенно секретные чертежи, которые он передал агенту КГБ.

— Но даже если это правда, зачем уничтожать его память?

— Чтобы спасти ему жизнь. ЦРУ собиралось его убить.

— Разве нельзя было просто судить его как шпиона?

— И показать всему миру, что наша контрразведка никуда не годится, раз она позволила Советскому Союзу годами пользоваться нашими космическими секретами?

— Так что же произошло?

— Я убедил их попробовать осуществить этот план. О том, в чем он виновен, не известно никому, кроме директора ЦРУ и президента. И моя задумка могла сработать, если б только Люк поверил, что его амнезия наступила в результате чрезмерного употребления виски. Он и сам бы забыл, какие секреты выдавал русским. Он сейчас у тебя?