Обратный адрес - [24]

— В труде, говорят, счастье! Значит, бык…

— Не то, не то! — закричал директор. — Не с того конца! Счастье, молодой че-а-эк, в высшей гармонии между личностью и обществом! Слышали? Когда вами люди довольны, и вы с чистой душой перед ними. Когда вы нужны им, и цену в этом свою видите, да такую, что все девки по ночам о вас думают, не спят — вот в чём счастье! Но такое счастье, извините, ни зубами, ни кулаками не вырвете — труд здесь первое, наиглавнейшее средство! Сред-ство!

— Те же штаны… — недоверчиво махнул рукой Федор. — Говорят ещё, мол, перед нами все дороги открыты…

— Вот, вот — именно! — кивнул старичок согласно. — Только идти-то по этим дорогам желательно в трезвом виде, а ещё лучше — в заработанных самолично сапогах!

А то ведь и по открытой дороге никуда не придёшь!

Федор молчал. А директор после этих слов утих, и снова в прищуренных глазах мелькнула добрая заинтересованность. Сказал устало и как бы ища сочувствия:

— Все, понимаете, хотят какой-то поэзии, привнесённой со стороны, и это злит ужасно. Поэзию и красоту хотят, видите ли, найти где-нибудь на дороге, как ржавую гайку или обронённый каким-то растяпой кошелёк. Не так ли? Но ведь этаким манером вы её никогда не найдёте. Она в душе должна обретаться, в вашем мироощущении, молодой че-а-эк. Иначе…

Подумал ещё, пожевал что-то мысленно и сказал, как приговор:

— В руку эту штуку не возьмёте, уважаемый. То, что вам хотелось бы найти, оно — везде, во всём, по крупице…

В этом-то и вся сложность. Иначе от счастливых на этом свете проходу бы не было.

Посмотрел Федор на строптивого директора и вдруг вспомнил последний свой разговор с Аношечкиным — железным прорабом. Другие тогда были слова, но вроде о том же самом…

Что за чёрт, сговорились они, что ли? Аношечкина-то Федор откровенно уважал, а этого старичка пока не знал как следует. Но хорошо уж было то, что не с Гигимоном приходилось о жизни толковать.

— Понятно, — сказал Федор, несколько ошарашенный этим диспутом. — А с работой-то как?

— Я же сказал. Нужны трактористы — в первую голову. Каменщики, маляры, штукатуры. Подайте заявление.

Да он бы и подал! Трудно, что ли, написать бумажку? Поработал бы в совхозе, поговорил бы ещё с этим занятным дедом! Выяснил такую ускользающую тонкость, откуда взялись и под каким таким зодиаком выросли все эти бродяги, что вкуса земли не знают. И куда старик раньше смотрел. Охота ещё послушать умного человека.

Он бы написал заявление! Но сейчас за дверью сидела Ксана. Сейчас, именно в данную минуту, переходить на позиции патриархального крестьянства он не мог.

— Документы не забудьте! — завопил старичок.

Федор взял бумаги и выбрался из кабинета, словно из парной. Даже пот прошиб с непривычки. Ещё нигде не разговаривали с ним подобным образом. Не давили на психику.

Чёртов старец! И о романтике вспомнил!

Ксана лениво поправляла причёску, даже не помышляя о сложных проблемах, которыми мучился директор. Оглянулась вальяжно, с томительной улыбкой:

— Ну, что?

— Откуда вы его выписали? — кивнул Федор на дерматиновую обивку.

— А что?

— Про какую-то згу начал меня допрашивать. И про чапиги.

Ксана улыбнулась с сочувствием:

— Про згу он частенько спрашивает. Для юмора, — пояснила она. — А вообще он кандидат наук и хозяин хороший.

Федор достал папиросы, пристроился у подоконника, под форточкой. Не хотелось уходить из этой светлой комнаты, да и некуда было ему спешить. Прикуривал и смотрел через огонёк спички на девушку. Искал, о чём бы поговорить.

— Что ж она означает, эта самая зга?

Ксана перестала трещать на машинке.

— Ничего особенного. Колечко под дугой, куда раньше колокольчик привешивали. Когда тройками ещё ездили. В песнях, помните, колокольчики-бубенчики…

— Вот старый хрыч! — тихо выругался Федор, покосившись на дверь. — Что ж я ему — для потехи, что ли? В вашем совхозе и точно — зги не видать!

— Почему? Совхоз у нас рентабельный, — возразила Ксана даже с некоторой обидой. — И животноводство. А из нашей розы духи «Красная Москва» делают.

— С таким директором, ясное дело, не пропадёте!

Человек приходит с квалификацией, а он ему — про згу и в пастухи приглашает!

— Пастухи у нас в наличии, а возчики и строители, правда, нужны. У вас какая специальность?

— Строитель. Прорабом последнее время был.

— Странно. Прораб скоро нужен будет, документацию на технологический корпус ждём со дня на день.

Видимо, вы ему чем-то не пришлись. Хотите, я поговорю ещё? Оставьте документы. Я, пожалуй, попробую… И он почему-то предпочитает местных,

— Да нет уж, спасибо. Он мне тоже чем-то не пришёлся, — сказал Федор. Документы этой рыжей секретарше он показывать не хотел.

— Строители нам скоро нужны будут, — с видимым сожалением повторила Ксана. — Может, зайдёте ещё?

В сожалении Ксаны сквозила личная заинтересованность.

— Зайду, ясно. Какие наши годы! — сказал Федор от порога с привычной лихостью. — Вечерком, значит, встретимся? В кино?

Она глянула исподлобья и чуть насмешливо, опахнув крашеными ресницами. И снова он отметил во взгляде её скрытое обещание. Улыбнулся с понятием и, нагнув голову, вышел из приёмной.

У самого крыльца приткнулась грузовая машина. Водитель копался в моторе, сучил засаленными локтями и мычал знакомую песенку про город Ереван. Под радиатором белели знакомые цифры — «66-99»,