Обратная теорема - [24]

– Так куда тебя грузить, мужичок? – осведомился шофер после пятиминутного молчания.

– Да на первой станции.

– Чего пешком пошел, денег нет, что ли?

– Есть деньги. Так уж вышло. К брату надо было сходить.

– А, вон оно что.

Разговор не вязался. На станции Назаров поблагодарил водителя, вскинул мешочек свой на плечо, пошел бродить по городу. Пообедал в чайной, на вокзал поплелся. До вечера толкался в очереди за билетом. Купил, задумался, что дальше делать. Сосед по очереди, чернявый остролицый тип, выбился из толпы, подобрался к Назарову, стукнул по мешку ладонью, спросил негромко:

– До Москвы?

– Ага, – откликнулся Назаров, отворачивая мешок подальше от незнакомца.

– Ночевать-то есть где?

– А тут, наверное, – махнул рукой Назаров, указывая на лавки вокзальные.

– Попутчики ведь мы, – сказал остролицый. – Может, до гостиницы дотопаем? Все веселее вместе ночь коротать! – А когда Назаров засомневался, есть ли в гостинице номера свободные, успокоил, сказал, что для него это не проблема.

По дороге спросил:

– С Оки, что ли? Окаешь здорово.

– С Волги, – машинально сказал Назаров и назвал городок, в котором родился. Ох, как жалел потом об этом.

В гостинице болтливый человек сказал Назарову:

– Давай ксиву твою. Сейчас мы это дело провернем.

Отдал паспорт Назаров. Вторую глупость совершил. Чернявый заглянул в документ: «Назаров, значит? Ну а я Иванов, Сергеем звать. Считай, знакомы». Понес документы к окошечку, поболтал с девчонкой, запросто оформил номер на двоих.

Поужинали в ресторане. Иванов четыреста граммов водки заказал, селедку, салат какой-то.

– Я не пью, – сказал Назаров.

– Чего так? – удивился Иванов.

– Болен. Туберкулез у меня, – соврал Назаров. Иванов не сказал ни слова, но удивился вроде, хмыкнул пьяно.

Мешок свой Назаров на ночь под голову умостил.

Утром на поезд сели. Как сейчас помнит Назаров… Ровно в три часа тридцать семь минут…

Глава шестая

Кожохин возвратился из командировки посвежевший, но невеселый. В ответ на вопросительный взгляд Шухова развел руками.

– Пустой номер, – сказал только, подсел к столу, вытащил из кармана пачку сигарет и принялся ее распечатывать.

– А конкретнее? – спросил Шухов.

– Текучесть кадров, – сказал Кожохин, закуривая. – За восемь лет там все переменилось. Покопался я в делах архивных, со старожилами потолковал. Не помнят в леспромхозе Назарова. Кое у кого, правда, фамилия на слуху. Но интересного мне мало сообщили, черт его знает: работал человек пятнадцать лет, а памяти никакой по себе не оставил.

– Значит, ничего?

– В документах – да. Показали мне там женщину одну. Любовь вроде у нее с Назаровым была. Побеседовал с ней. Занятная была в молодости баба, заводная. Сейчас постарела, остепенилась. Замужем. Говорила сперва, что о Назарове ничего не знает. Бодягу какую-то плела. Это когда я к ней на квартиру пришел. А на другой день явилась в гостиницу – глаза любопытные, чувствую, мнется, спросить что-то хочет.

– Ну?

– Спросила: «Или убил кого Назаров?» Я вижу – разговор налаживается. Да нет, говорю, его убили. Усмехнулась, покачала головой: «Добился, значит, Витя, заработал». Я ей: «Извините, уважаемая, загадочки для мужа оставьте, а тут дело серьезное». Потолковали мы этаким манером минут пять.

– Не тяни, – нетерпеливо бросил Шухов.

– Да что тянуть-то, – сказал Кожохин. – Она, видишь ли, в чем-то подозревала Назарова. А в чем – сама не понимала. Ненастоящим он ей показался. Так и сказала: «Ненастоящий». Вот и разбирайся теперь. Поди гадай. Не пил. Чудным ей казалось, что он непьющий. Одним словом, таинственная женская логика… Пьет мужик – плохо. Не пьет – тоже нехорошо.

– Н-да. Про Иванова я тебя не спрашиваю.

– Не было там такого, – сказал Кожохин.

– Вот его анкетка. Полюбуйся. – Шухов протянул листок через стол.

Кожохин прочитал, хмыкнул.

– Личность!

– Да. Заметь: из тюрьмы он вышел восемь лет назад. Раза четыре за свою жизнь привлекался за аферы. Сообразительная сволочь была. Последняя его проделка одна чего стоит.

– Это какая?

– Да вот. Писал письма родственникам умерших людей, требовал с них долги, которые будто бы покойники делали. Суммы небольшие, а если все сложить, нахапал порядочно.

– Вот гад!

– После отсидки вернулся в Курск и восемь лет честно работал. Так, во всяком случае, там считают. А на самом деле, как я выяснил, все эти годы искал Назарова. Нашел. Но добраться до него не сумел, смерть помешала.

– И кто-то другой прикончил Назарова, – сказал Кожохин.

– Можно предположить связь: Назаров – Иванов – икс-убийца, – продолжил свою мысль Шухов. – Я было подумал, что местью дело пахнет. А потом эту версию отбросил, занялся загадкой разбитого аквариума. Ты вовремя явился. Сегодня посмотрим, что из этого выйдет. Я жду Мокееву.

– Все-таки аквариум. Я, между прочим, тоже о нем думал. Да только без толку…

На окне стоял аквариум. Копия того, разбитого. Сквозь стекло были видны черно-красные рыбешки, сновавшие взад и вперед. Шухов остановился посреди комнаты, рядом с Лизой Мокеевой. Кожохин наблюдал за ними от двери. Женщина неохотно переступила порог этого дома. Она похудела, осунулась, выглядела усталой. Когда Шухов вызвал ее, Лиза Мокеева спросила: